— Будьте предельно бдительны, — ответил им Виктор Павлович и, выключив передатчик, только для себя самого чуть слышно добавил: — Я уже и сам не представляю, чего ожидать от этой развоевавшейся «сучки».
Высланный вперед разведчик снял опаснейшее приспособление, предоставив остальным возможность наиболее безопасного следования; те же в свою очередь, постепенно отходя от пережитых ими недавно волнений и, конечно же, не забывая выказывать перед атаманом показную браваду, шутили над тем, как они все-таки захватят беглянку, как изощренно ее будут затем тиранить и как впоследствии безжалостно, а главное, кровожадно убьют.
Мария же, ничуть не сомневавшаяся, что ее щадить, уж точно, не будут, гнала «квадроцикл», выжимая из него по возможности самую максимальную скорость. Проехав чуть более десяти километров, двигатель стал сначала предупредительно «кашлять», а потом постепенно и вовсе заглох: стрелка указателя топлива в баке уверенно показывала нулевую отметку; делать было нечего — дальше нужно было двигать пешком.
Девушка успела пройти еще три километра, прежде чем на улице стало смеркаться, и постепенно на землю опустилась темная, а в чем-то и очень мрачная ночь. Это были вторые сутки, которые отважная героиня вынуждена была проводить в таежном лесу; однако на этот раз она была одета гораздо теплей и удобней, полностью готовая для такого незавидного времяпрепровождения и чувствовавшая себя намного уверение, даже несмотря на то вроде бы неприятное обстоятельство, что костер разводить было нельзя — почему? — да по той исключительной причине, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания неотступно гнавшегося за нею хитроумного и безжалостного врага.
Перекусив, Вихрева совсем было уже собиралась лечь спать, как вдруг в направлении, противоположном тому, откуда она появилась, ею было замечено слабое, периодически блекнущее мерцание — так мог гореть только очаг, разведенный с помощью человека. Девушка была далека от мысли, что бандиты, напуганные ею до смерти (и она была не так отдалена от суровой действительности), смогли бы ее настолько опередить, чтобы неожиданно оказаться по ходу ее продвижения; но ведь это могла быть и так необходимая ей, причем долгожданная, помощь, тем более что интуиция ей не просто говорила, она просто «кричала», требуя незамедлительно устремиться вперед; Маша отчетливо чувствовала, как сердце в ее груди колотилось как сумасшедшее, предвещая, что вот-вот уже готово «оказаться» снаружи, однако это было не предчувствие чего-то ужасного, а напротив, чувство, предвещающее встречу с чем-то давно утраченным и бывшим некогда таким близким, а возможно, и дорогим.
