Иван впервые видел ее вблизи, исправную, готовую к бою. Приплюснутый серебристо-серый, в странных, плывущих разводах купол, похожий на исполинский мухомор без ножки, покрытый отвратительными бородавками. Иногда он как бы мерцал, становился стеклянистым, и тогда сквозь него просвечивали кусты сирени и покосившиеся фонарные столбы. Снизу, по краю, трепетала короткая бахрома, а под шляпкой дрожало жаркое марево. Машина медленно крутилась на месте, и вдруг чуть снизилась и замерла, и одна из бородавок стала набухать…
Вдоль улицы кралась черная кошка с белым пятном на кончике хвоста. Замирала при каждом шаге, сторожко прижав уши, топорщила шерсть на загривке. Высматривала только ей заметную добычу. Потом присела, нервно подергивая хвостом, напружинилась и прыгнула!
Коротко щелкнуло, кошка вспыхнула в полете и рассыпалась яркими искрами. Летучий гриб вернулся на прежнюю высоту и продолжил монотонное вращение.
— Вот подлюка подлая! — тихо выругался Иван.
— Висит?
Громов с досадой махнул рукой и сказал:
— Выбираться отсюда надо, а как, если дрянь эта болтается?
— Ваня! — удивился дядя Гера. — Ты разве не из метро пришел?
— Как это?
— Мы вентиляционные шахты обслуживали, тут рядом есть одна, я и подумал… В бомбоубежище проход должен быть! Говорю же, забыл про дверь, да и старый я в одиночку по тоннелям шастать. А вдвоем выберемся!
— Старый? — Иван потрогал повязку. — Силен ты, старый, поленом махать. Я, конечно, сам виноват, полез не глядя. Двинулись тогда. Жалко, гадину эту не завалить, отомстить за ребят!
— А можно? — спросил дядя Гера.
— Да. У нее дырка на верхушке есть, прямо по центру. Воздухозаборник или еще что. Туда бы гранату… Так не подобраться ведь! Пошли, дядя Гера!
— Подожди, Иван, — серьезно сказал дядя Гера. — Есть у тебя граната?
— Конечно, — сказал Громов. — Зачем?
— Идем, — показал дядя Гера на тропку, — покажу.
Левее первой груды обломков потолочная плита разломилась. Внешняя часть рухнула на пол и раскололась. Внутренняя, более длинная, треснула вдоль, но удержалась на месте, только сильно накренилась и сложилась раздвоенным козырьком. Сквозь широкую щель Иван увидел кирпичную стену, а в ней — неровную дыру с лоскутом неба.
— Когда хожу сюда, — сказал старик, — держусь левой стороны. Тогда они не видят.
— Зачем тебе граната, дядя Гера? — повторил Иван.
— Кину в зеленых, — сказал дядя Гера, — завалю гадину.
Головой дед сдвинулся под развалинами, понял Громов. И заговорил медленно и вкрадчиво, как положено с детьми и умалишенными:
