Павлов руководствовался желанием уменьшить объем денежной массы и тем самым снять спекулятивное давление на рубль и снизить инфляцию. В реальности же возникли паника у предпринимателей и хаос среди населения — узнав в девятичасовом выпуске вечерних новостей о реформе, многие поспешили каким-то образом избавиться от изымаемых купюр еще до полуночи. Все это носило характер спекулятивной горячки и не способствовало повышению доверия к действиям центральной власти, да и стабилизации на рынке потребительских товаров не произошло. В апреле кабинет Павлова в два-три раза поднял цены на потребительские товары, что также не прибавило авторитета правительству.
В марте 1991 года казалось, что страна на грани развала — началась вторая волна шахтерских забастовок по всей стране, но уже с политическими требованиями: отставка президента и правительства. В результате, не получая угля, остановились 24 предприятия тяжелой промышленности. 10 марта демократы собрали около 500 тысяч человек на митинг в Москве в поддержку Ельцина и требуя отставки Горбачева.
На этом фоне 17 марта состоялся референдум о сохранении СССР. Предлагалось ответить на вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»
Сама формулировка уже представляла собой уступку, поскольку напирала на равноправие и суверенность, да и была слишком витиевато сформулирована. Тем не менее ответ, который дали советские избиратели, — более 76 процентов «за», — показывал, что люди не хотели распада страны. Но в организации референдума не принимали участия власти прибалтийских республик, Армении, Грузии (31 марта в ней состоялся референдум о восстановлении независимости, за что проголосовало 99 процентов участников) и Молдавии. Однако и там проголосовали в основном «за» в общей сложности около двух миллионов человек. Итоги референдума стали основой для инициирования Ново-Огаревского процесса, который, в свою очередь, подстегнул формирование ГКЧП.
Ново-Огаревский процесс (получил свое название от подмосковной резиденции, где встречались лидеры советских республик) явился результатом банкротства политики Горбачева, действовавшего так, словно СССР действительно был федерацией. Придание фактической силы формальным принципам федерализма означало подталкивание центробежных сил. Уже первые обсуждения показали полный разнобой во взглядах и мнениях участников процесса. Пять республик (Литва, Латвия, Эстония, Молдавия, Грузия) выразили твердый отказ от встречи в Ново-Огареве. Автономии требовали себе такого же права голоса, как и союзные республики.
