— Ясно, — без особой радости сказал Травкин, слезая со стола. — Только я не умею управлять ракетами…
— Ракета автоматическая. Управляется с Земли.
— Ясно, — снова сказал Травкин. — А по радио с ними никак нельзя? Чтобы они эту муру не кидали?
— Нет, — вздохнул Баранов».
Дальше в сценарии идет продолжительный «марсианский» эпизод, в фильм не попавший:
«…Марсиане с рогатками достали из мешочков маленькие блестящие бомбочки, заложили их в кожу и опять выпалили над собой.
Бомбочки, упав обратно на марсиан, взорвались. Половина почетного караула рухнула, скошенная взрывами. Остальные радостно смеялись и почесывались.
Травкин обалдел.
— Что это вы делаете? — тихо спросил он.
— „Пли!“ — снова свистнул седой.
После второго залпа марсиан осталось еще меньше.
— Что же вы делаете, чайники!.. Вы же самих себя гробите!.. — крикнул Иван Сергеевич и сбежал с трибуны. — А ну… дай сюда!.. — выхватил бомбочку у одного из марсиан, отбежал в сторонку и осторожно положил ее на землю. — Разоружайся!! — приказал он марсианам и указал на лежащую бомбочку.
Марсиане подошли и осторожно опростали мешочки. На поверхности Марса выросла горка бомб.
— И дубины, и топоры, и рогатки, — потребовал Иван Сергеевич.
Марсиане покорно сложили всё.
Седой начальник подошел к Ивану Сергеевичу и вдруг трижды расцеловал его. Потом он взял Травкина за руку, отвел его на трибуну, а сам, обратившись к своим подчиненным, засвистал что-то бесконечно нежное и трогательное, заливаясь, как соловей.
Рожи марсиан прояснились, засверкали улыбками. У некоторых даже выступили слезы.
…Тем временем из батальонного сортира осторожно выглянул задержавшийся по своим надобностям марсианин. Он поддернул шкуру на бедрах и виновато подбежал к строю почетного караула, пристроился в последнем ряду, торопливо заложил в рогатку бомбочку и замер. Сосед выразительно поглядел на него и показал на груду бомбочек, дубин и топоров: мол, иди скорее, положи туда свою рогатку. Но опоздавший не понял, вскинул рогатку и выпалил в небо.
Седой начальник с ужасом свистнул.
Марсиане — все как один — шлепнулись на животы.
И только Иван Сергеевич стоял один на трибуне и остолбенело следил за бомбочкой. Она падала прямо на горку других. Иван Сергеевич в ужасе зажмурился и закричал, схватившись за щеку:
— А-а-а!!!
…Он открыл глаза и увидел… зуб. Огромный, занимающий весь экран, зажатый клещами — зуб.
— Вот и всё! — сказал профессор Баранов и вышвырнул зуб в плевательницу. — Невежды, — пробурчал он, отходя к умывальнику».
