. Брат Полевого Ксенофонт, которому этот эпизод стал известен также со слов Николая, в своих воспоминаниях утверждал, что Карлгоф пытался даже броситься на Полевого, но был удержан другими участниками праздника
[146].
Для Карлгофа это был особый день; заботливая жена записала, что тогда он впервые надел фрак, т. е. фактически начал статскую службу[147]. Участие в организации юбилея Крылова и в самом празднике стало его дебютом в качестве чиновника по особым поручениям при министре народного просвещения. В организационном комитете он как лицо, приближенное к министру, играл роль едва ли не личного представителя Уварова и более детально, чем его сочлены, был осведомлен о перипетиях подковерной борьбы вокруг юбилея и, конечно же, о демарше Греча и Булгарина. Кроме того, поступление на службу заставило Карлгофа пересмотреть некоторые свои личные отношения. Еще недавно он дружески принимал Полевого, но теперь приязнь сменилась враждебностью – ведь именно так относился к журналисту Уваров, новый патрон Карлгофа. В его глазах Полевой, явившийся на юбилейный обед, представлял собой разом и неблагонадежного литератора, чья репутация не соответствовала высокому патриотическому настрою праздника, и представителя редакции «Сына Отечества», которую возглавляли «фрондеры» Греч и Булгарин.
9
Юбилей Крылова получил невиданно широкое отражение в прессе. Отчеты о нем поместили все ведущие русские газеты, выходившие в столице: «Русский инвалид» (4 и 5 февраля, № 31 и 32) и «Литературные прибавления» к нему (5 февраля, № 6), «Санктпетербургские ведомости» (5 февраля, № 29), «Северная пчела» (8 февраля, № 32)[148]. Крохотную заметку поместила «Художественная газета» Кукольника, посулив читателям в ближайшем будущем «особую статью об этом важном празднестве» с приложением гравюры с некоего нового портрета Крылова, нарисованного карандашом с натуры «одним из отличнейших наших художников» (№ 3 за 15 февраля, цензурное разрешение от 23 февраля – sic!). Спустя некоторое время к описанию юбилея Крылова присоединились журналы: «Сын Отечества и Северный архив» (1838, т. 2, № 3; цензурное разрешение от 15 марта), «Современник» (1838, т. 9, цензурное разрешение от 29 марта; статья П.А. Плетнева) и «Журнал Министерства народного просвещения» (1838, ч. 17, № 2; статья без подписи).
На освещение этого события было обращено особое внимание Уварова: все материалы цензуровались им лично[149]. Заботясь о создании в прессе максимально благоприятной картины курируемого им юбилея, министр в то же время счел необходимым воспользоваться возможностями своего положения и свести счеты с Гречем.
