Шоссе сужается. Мы едем теперь не по трассе Минской автострады, а по старой «можайке». Обочины густозеленые, в открытые окна машины хлещет тугой, настоянный сенным запахом, ветер. Жары нет. Действительно, хорошо!
Мы проезжаем Можайск. Близится финиш. Женька становится торжественным и важным. Из глубин своей необыкновенной памяти (все помнит!) он извлекает лермонтовские строчки:
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? На зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!..
И, словно по волшебству, перед нами открывается первый бородинский памятник. Но Женька не останавливает машину.
— Это еще не само поле, ребята. Сейчас Колочу проскочим, повернем налево — вот тогда стоп: вылезай — приехали!
Но уже и Колоча, и поворот позади, и Бородинский музей виден, а Женька все не останавливается.
— Дядя Женя, куда же мы едем? — не выдерживает Юля.
— Минутку! Ровно одну минутку терпения!
Евгений Петрович храбро проезжает под знаком
«проезд запрещен», загоняет «Победу» в густой орешник и выключает мотор.
— Все! Прибыли.
Мы выгружаемся и осматриваемся. Впереди поле, справа, вдалеке, виднеется монастырь, слева и позади — роща.
Тепло, тихо. Пахнет землей и травами. Молча переминаемся с ноги на ногу. Ждем руководящих указаний командора. Он не заставляет нас бездельничать слишком долго.
— Люди стали только тогда людьми, когда научились разводить костер,— голосом экскурсовода говорит Женька.—Ребята, вы поняли меня? Давайте топливо!
— Дрова, значит? — спрашивает Сережка.
— Валежник, сухостой, корье. Подножный материал. Ясно?
Сережка и Юля нерешительно отходят к деревьям. Минуты через две ребята возвращаются. В руках у каждого по прутику.
— Это надо?—спрашивает Юля.
— О, бледнолицые братья, неполноценные дети природы! Вы умрете с голоду, если будете таскать топливо штучными прутиками. Володя, не стой памятником, возьми детей в руки и научи их добывать материал для костра, а мы с сестрой Анной приготовим пока стоянку. Я кончил.
Сережка в полном восторге от «бледнолицых братьев», Юлю смутили «неполноценные дети», а я никак не могу решить, что мне надо делать: злиться, ворчать или принять предложенную роль заместителя индейского вождя?
А, была не была, все равно приехали!
— За мной!—кричу я и кидаюсь в заросли.
Мы таскаем сучья, валежник—все, что попадается под руку. Гора топлива быстро растет. Тем временем Евгений Петрович и Аня вытаскивают из машины кусок старого брезента, большущую кастрюлю, пару солдатских котелков, кружки, банки с консервами.
