КЛЕПИКОВА. И вот ты нажал не ту кнопку автоответчика, и мы услышали яркий, дивно живой голос мертвого Сережи. И потом ещё долго, когда возвращались вечером с Лонг-Айленда, мне мерещилась на наших улицах его фигура - так примелькался здесь, слился с куинсовским пейзажем.
СОЛОВЬЕВ. Я так и назвал свой мемуар: "Довлатов на автоответчике", превратив реальный случай в литературный прием.
КЛЕПИКОВА. А я свой - "Трижды начинающий писатель". Вот и получается складень.
СОЛОВЬЕВ. Но ещё не книжка.
КЛЕПИКОВА. Плюс твоя повесть "Призрак, кусающий себе локти". Здорово тебя за неё обложили - что ты под Сашей Баламутом Довлатова протащил. Дело прошлое, но я отчасти понимаю твоих критиков. Есть у тебя такая черта тащить в прозу всё как есть. Сырьем. В результате - литературный полуфабрикат. В том и задача писателя, чтобы сделать реальность неузнаваемой, зашифровать её. Чтобы для читателя было тайной, кто прототип твоего героя.
СОЛОВЬЕВ. Так не один же к одному. Из друзей перевел в приятели. Яшу, его небольшую и безобидную таксу, превратил в громадину кота разбойничьего нрава. В повести я помогаю герою овладеть азами автовождения, в жизни наоборот. В "Призраке, кусающем себе локти" я хотел сказать то, о чем умолчал в "Довлатове на автоответчике".
КЛЕПИКОВА. Ты знаешь, о чем я говорю.
СОЛОВЬЕВ. В том и пикантность, что тайна должна быть отгадываемой или казаться таковой. Не только документ превращается в анекдот, но и анекдот притворяется документом. Согласен: писатель зашифровывает реальность. А читатель дешифрует литературу. Иногда - неверно. Живые герои бунтуют против автора. Левитан рассорился с Чеховым после "Попрыгуньи", герцог д'Альбуфера - с Прустом, узнав себя в Сен-Лу, Тургенев никогда не простил Достоевскому Кармазинова, а Марк Поповский все ещё мстит Довлатову за то, что тот изобразил похожего на него резонёра. Марк так и написал: Довлатов родоначальник пасквилянтского жанра, а Соловьев - его последователь. В том смысле, что отыгрались кошке мышкины слезы: Соловьев поступил с Довлатовым тем же манером, что Довлатов со всеми нами. Сам Довлатов называл свой литературный метод псевдодокументализмом. А что прикажешь делать? "Налево беру и направо..." Окрестная реальность - кормовая база писателя. Та же история у меня повторилась с другой повестью - сборник моей прозы и эссеистики.
КЛЕПИКОВА. Так кто есть кто в "Сердцах четырех"?
СОЛОВЬЕВ. В описанном литературном квартете отгадывали Войновича, Искандера, Чухонцева и Камила Икрамова.
