СОЛОВЬЕВ. Не боги горшки лепят. Да и столько среди нобелевцев случайных людей. Этой премией замкнут горизонт чуть ли не любого литературного честолюбца в России. Когда Бродский получил нобелевку, вся русская поэзия оделась в траур - от Евтуха с Вознесенкой до Кушнeра с Коржёй.
КЛЕПИКОВА. Поразительно, что даже завистник Найман рассказывает о Нобелевской премии, полученной Бродским, как о личном несчастье, хотя ему-то уж, при его поэтическом ничтожестве, ничего не светило.
СОЛОВЬЕВ. А его проза! Человеку, который пишет о себе "Я потупился", надо запретить заниматься литературой.
КЛЕПИКОВА. Не согласна. Когда Найман дает полную волю злобе и зависти, то находит отличную литературную форму.
СОЛОВЬЕВ. Касаемо Довлатова: он, конечно, не рассчитывал на нобелевку, но огорчился бы, узнав, что её получил другой русский прозаик.
КЛЕПИКОВА. Нормально. Достичь такого пика популярности, как Довлатов в России, - выше любых премий. Бесконечные переиздания, собрания сочинений, спектакли, фильмы, наконец, книги о Сереже, вплоть до последней воспоминаний его первой жены.
СОЛОВЬЕВ. Забавная книга. Сцена ревности чего стоит! Как кавказский человек, Довлатов палит из двустволки по Асе Пекуровской1.
КЛЕПИКОВА. Если это правда. Сережа рассказывал иначе - как он пытался покончить с собой в её присутствии, а она и ухом не повела.
СОЛОВЬЕВ. Ну, знаешь, такие демонстративные самоубийства...
КЛЕПИКОВА. Любопытная гипотеза, что Сережа не сын своего отца.
СОЛОВЬЕВ. То есть его официальный отец Донат Мечик не является его биологическим отцом?
КЛЕПИКОВА. Еще одна тайна Довлатова.
СОЛОВЬЕВ. О которой он сам не подозревал.
КЛЕПИКОВА. Или подозревал.
СОЛОВЬЕВ. Дежидовизация Довлатова. Такие попытки уже делались. При той всенародной славе, как посмертная у Сережи, лучше бы он был без жидовской примеси. Кой для кого. Не его первого, не его последнего отлучают от еврейства. Пусть будет лицо кавказской национальности.
КЛЕПИКОВА. Не в том дело. Меня всегда поражало, до чего Сережа не похож на Доната. Да и внешность чисто кавказская - без семитских признаков. Вот Ася Пекуровская и озвучила эти подозрения, приведя несколько слухов. Но в целом её книга - реванш у мертвеца.
СОЛОВЬЕВ. Для жен и слуг нет великих людей.
КЛЕПИКОВА. Довлатова отрицают те, кто знал его близко и для кого его нынешняя фантастическая популярность - ножом по сердцу. Даже для тех, кто делает хорошую мину при плохой игре. Когда Валерия Попова спросили, знал ли он, с каким великим писателем был знаком в Питере, он отшутился: "Нет, это он после смерти так обнаглел". "Воспоминания о Довлатове" существуют уже как литературный жанр.
