— Крис!
Порыв ветра заставил поежиться. Остановился и прислушался: какое-то время, кроме плеска волн и шелеста листьев, ничего не было слышно, а потом раздался выстрел.
… Бегу, ветки царапают плечи и все норовят выколоть глаза, корни, торчащие из-под земли, цепляют за ноги, дважды падаю и обдираю ладони в кровь. Роща кончается, отчаянно крутя головой, оглядываюсь по сторонам…
Я заметил ее не сразу, только когда поднялся на холм — она лежала в тридцати метрах, в небольшом овраге.
— Крис! — заорал я уже на бегу.
Она была еще жива. Прижавшись спиной к большому, наполовину вдавленному в землю камню, она держалась окровавленными руками за живот, ее серые испуганные глаза с надеждой смотрели на меня. Я рухнул на колени и, обхватив ее за плечи, чуть приподнял. Из раны сквозь пальцы текла кровь, заливала живот, купальник и, стекая по бедрам, капала на землю.
— Роберт, — еле слышно прошептала она и протянула руку к моему лицу. Не дотянулась — на полпути рука обмякла и соскользнула на землю. Кристина, моя жена, умерла.
— Пульс участился! Он приходит в себя! — знакомый голос.
Размытые силуэты медленно двигаются в серой дымке, резкий запах медикаментов сводит с ума, и жутко болит голова.
— Слишком рано! Вколите ему снотворное.
И на том спасибо.
Разноцветные шарики, преимущественно зеленые, по цвету мира, медленно поднимаются в синее небо. Тепло. Со всех сторон слышен радостный детский смех и нарочито спокойные голоса взрослых. Фоном звучит негромкая песня про школу, некоторые ребята подпевают. Из самых разнообразных маленьких избушек и киосков доносятся волнующие ароматы, продавцы предлагают полакомиться выпечкой и сладостями.
Самое обычное первое сентября.
Но не для меня.
Я гордо несу на руках семилетнюю Софью. На ней красивое бело-зеленое платье, в русых, как и у меня, волосах огромный зеленый бант, за плечами маленький розовый рюкзачок, а к груди она прижимает охапку гладиолусов. Софья счастливо улыбается и смотрит по сторонам.
— Папочка, а давай купим эту раскраску, — она показывает маленьким пальчиком на большую книжку с картинками.
Покупаю. Сегодня ей можно все.
— Ох, разбалуешь ты её, — смеется Ира, поправляя мой зеленый галстук, — придется сверхурочно работать.
— Да сколько угодно, — я наклоняюсь, чтобы поцеловать жену, но она отстраняется.
Удивляюсь и делаю шаг к ней. Но это уже не Ира — все то же белое платье, но фигуру я не узнаю, волосы удлинились и посветлели, глаза из карих стали серыми, изменилась форма носа и надулись губы.
