— Сначала сделай это, — язвительно заметил Каин.
— О, не волнуйся. Как раз над этим я сейчас работаю. Главный ингредиент готов, остался только финальный штрих.
— Так в чем же дело? — усмехнулся вампир. — Вместо этого ты тратишь время на разговоры со мной!
В зеленых глазах Домиана что-то изменилось. Едва заметно, но они стали более холодными, более жестокими. Более уверенными и беспристрастными, как будто он вспомнил о чем-то важном, о чем на время забыл. Мужчина усмехнулся и отступил на шаг, внимательно всматриваясь в своего пленника.
— Знаешь, Каин, ты мне действительно интересен. Нет, правда. Все больше и больше. Меня привлекает все, что я не могу понять, но пытаюсь. Так и с тобой.
— И что же во мне непонятного? — таким же холодным голосом поинтересовался вампир.
— Очень многое, — ответил мужчина, — например, твое самоуничтожительное настроение и поведение.
— Ты о чем? — тонкие черные брови вампира сошлись на переносице.
— Ну как же, — Домиан склонил голову набок, — ты ведешь себя так, словно не хочешь жить. Почему? Что с тобой?
— Ты несешь какую-то чушь, — упрямо стоял на своем Каин, — и, похоже, даже сам не понимаешь этого.
— Я отдаю себе отчет в своих словах и действиях, — голос Домиана был жестким и холодным, — чего не скажешь о тебе. Тебя так отталкивает твоя обязанность подчиняться неугодным тебе правилам, что ты готов умереть, лишь бы только ее лишиться?
От этих слов по спине парня прошли холодные неприятные мурашки. Он резко втянул в себя воздух и поднял голову, внимательно всматриваясь в потемневшее и ставшее совершенно бесстрастным лицо Домиана.
— Что ты хочешь сказать? Что ты можешь понять меня? Это даже не смешно, человек! Откуда тебе знать о том, что у меня на душе? Ты всего лишь самоуверенный смертный, которому неведомо то, через что проходит такой вампир, как я, дабы доказать свою пригодность к вечности. Впрочем, какая вечность? Через триста-четыреста, максимум — пятьсот лет я вынужден буду умереть, чтобы моя власть сменилась более юным, более податливым наследником, которого смогут по своему усмотрению использовать старейшины.
— Именно они правят домами вампиров, — проговорил Домиан согласно, — я это уже понял, — но ведь и у тебя есть власть, Каин. Она в твоей крови. Этого преимущества нет больше ни у одного вампира!
— Это не власть, это обязанность, — усмехнулся глава дома Алой Чаши, — я — всего лишь ценный сосуд, который надо беречь и время от времени баловать, исполняя мелкие желания и капризы. С детства мне всячески угождали и носились вокруг меня. С самого младенчества, сколько я себя помню, меня готовили послушной и раболепной куклой, преклоняющейся перед святыми устоями дома Алой Чаши. Да, во мне течет черная кровь повелителя, да, я обладаю властью и мне обязаны подчиняться вампиры, но обязательств и лишений это приносит гораздо больше, чем удовольствия! Я хочу быть свободным! Но свободным я никогда не стану.
