В дверях молодая девица в русском красном сарафане что-то горячо доказывала распорядителю мероприятия.
– Аленушка, – прокомментировала Баба-яга. – Должно быть, козлов ее в зал не пускают. И то верно, не хлев здесь.
Оттолкнув обоих спорщиков, в зал сплошным потоком полились гномики. Кикимора права, они, наверное, размножаются делением и почкованием. На тридцать шестом я сбилась со счета. Гномы плотным кольцом окружали Белоснежку, ничем не примечательную девицу хрупкого телосложения. Не хуже бульдозера расчищали ей дорогу, при этом недовольно ворчали и окидывали окружающих презрительными взглядами. Правда, расселись довольно экономно – по трое на один стул.
Аленушка прошла в зал одна, животные за ней не последовали, видимо, распорядитель остался неумолимым. Ее проводила крепкая деловитая женщина, которая приветливо помахала нам рукой.
– Наталья, мать Аксиньи, – пояснила моя сопровождающая.
Я обшарила глазами зал, но девочку не увидела. В это время зал ахнул и загудел шепотом.
– Вот бесстыжая, как ее только земля носит, – ворчала Яга. – Голая же совсем, а в слугах только мужиков держит. Неужто думает, вокруг дураки одни и не понимает никто? Тьфу, блудница вавилонская.
Это Яга реагировала на Шахерезаду, как монашка на порнокартинку. Я было открыла рот, чтобы объяснить бабуле назначение женоподобных сопровождающих восточной красавицы, но осеклась. Если от моих разъяснений старушка впадет в культурный шок прямо тут, неловко получится, лучше дома сказать и сначала подготовить.
На самом деле назвать Шахерезаду голой было очень сложно. Реально открытым куском тела являлись только обильно накрашенные глаза, остальное в несколько слоев завешивали полупрозрачные ткани, и тело под ними не различалось. Только если приложить фантазию…
На фоне традиционно одетых людей Шахерезада выглядела как павлин на картофельном поле, впечатление усиливал негритенок с опахалом.
– Что ж она, ребятёнка отмыть не может? – проворчала моя бабка и отвернулась.
Рядом с нами, предусмотрительно пропустив пару кресел, уселась высокомерная девица в окружении нянюшек с такими же чванливыми постными лицами. Не скажу, что все невесты царя были искренне любезны друг с другом, но приличия соблюдали. Взглянула на эту барышню, и мне показалось, что я лично у нее ипотеку оформила и уже лет пять не выплачиваю.
– Лукерья, дочь воеводы, – шепнула Яга. – Отец хороший мужик, честный, храбрый, за царя жизнь отдаст. А дочь, видать, в мать пошла, высокомерная. Сидит, как цапель на болоте.
