– Вот шовинист! Заморыш мелкий, а командует! – Я уже сама готова была возглавить феминистское движение в Трисемнадцатом царстве.
Тем временем издалека послышался голос Аксиньи.
– Зорька… Зорька-а-а!
Малолетний агрессор нырнул в кусты со словами; «Она и второй глаз подбить обещала».
Оставшись вдвоем на скамейке, мы с Митей засмеялись. Его лицо было так близко, что я чувствовала горячее дыхание, пахнущее мятой. Душа металась – то взлетала ввысь, то уходила в пятки, сердце сладко замирало.
«Господи, что я творю…» – пронеслось в голове.
В этот миг ворота шумно распахнулись и во двор скакнула печка. Заслонка отлетела в сторону, горящие поленья высыпались на траву перед домом Яги. В клубах сизого дыма печка угрожающе встала на дыбы.
– Стой, проклятая, – заорал мужской голос откуда-то сверху.
Я оторопело смотрела на аппарат, вытаптывающий бабкин двор. Она живая? Механическая? В сознании не укладывались ни принципы работы самоходной печи, ни само ее существование. Волшебная?
– Тихо-тихо, тихо-тихо, – залепетала Яга, бесстрашно выскочив навстречу, похлопала строптивую по беленому боку и незаметно чего-то плеснула в огонь. Печка выплюнула пучок зеленых искр и успокоилась.
– Фуф, извела она меня сегодня! – С печки слез молодой упитанный парень, измазанный копотью. Поясок, подвязывающий рубаху, сполз набок, на светлых волосах хлопьями осела сажа. – Целый день как коза скачет, не пойму, чего хочет. Упарился!
– Это мы поправим, – пообещала Яга. – Перетопил ты ее, жарко ей. Сейчас поленьев принесу.
– Емеля, – представился увалень. – А вы, наверное, Дарья – будущая супруга нашего царя.
Я в очередной раз опешила от того, с какой скоростью разносятся новости и как быстро народ делает выводы, – но кивнула и улыбнулась парню.
– Я бы съел чего, а то перенервничал. – Емеля погладил себя по пузу, видимо, процедуру знакомства он считал законченной. – Блинов мне Бабуля-ягуля обещала.
– Емель, я печку твою позаимствую? Смотаться кое-куда надо, – спросил Митя, помогая Бабе-яге укладывать заговоренные поленья в топку. Дрова искрились и шипели, но печке нравились, это сразу стало понятно.
– Бери, коль с джигитовкой знаком, – отмахнулся Емеля. Из избы до него уже донесся аромат блинов, и, потянувшись носом к двери, парень чуть его не прищемил. Емеля облизывался, словно кот на сметану, предвкушая удовольствие, и печка несколько отошла на задний план.
– Ну, все, готово, – подвела итог Яга, пристраивая заслонку. Печка пыхнула и выпустила ровное колечко дыма, видимо, в знак согласия. – Можно ехать. – И пошла в дом. Емеля поспешил за ней. На пухлом лице ясно читался отличный аппетит.
