– Ты… поднимаешься ли наверх хоть иногда? – осторожно спросила я. До этих пор никто при мне о ней не упоминал, так что это было довольно маловероятно.
– Только ночью, – невозмутимо ответила она. – Мои глаза плохо переносят свет, да и мой вид может напугать детей.
Что ж, в этом она была права, хотя большинство учеников уже давно не дети. Если их предупредить, то…
– Я всем довольна, – добродушно отозвалась Мойра, словно прочитав мои мысли по лицу. – Правда. – Она кивнула в подтверждение. – Так мирно, как здесь, я еще никогда не жила.
– Ты… бессмертная? – задала я очередной вопрос, запинаясь, хотя происходящее уже давно должно было перестать меня шокировать.
– В целом да, – сказала она. – Но меня можно убить, если вдруг кто-то решит это сделать. Все почти как у эльфов. Сивиллы могут жить вечно, если никто не причиняет нам серьезного вреда. – Она подняла руки. – Они пытались, но тогда я сильно цеплялась за жизнь, потому что не хотела, чтобы они победили.
– Мне очень жаль.
Теперь, когда мы поговорили с ней, мне стало непонятно, как кто-то мог с ней так поступить. Она ни для кого не представляла опасности.
Рубин ткнул меня локтем.
– Она находится под личной защитой Майрона.
Мое уважение к вампиру стало еще больше.
– Хорошо, – кивнула я. – Чему мы будем у тебя учиться? Я слышала, ты не даешь домашних заданий.
Мойра улыбнулась.
– Научишься ты у меня чему-нибудь или нет, зависит от того, являешься ли ты открытым сосудом.
Рубин рядом со мной тихо захихикал.
– Сосудом?
О чем это она? Мойра нетерпеливо кивнула.
– Лишь немногие существа открыты для прошлого и будущего.
Это что еще? Я уже привыкла слышать подобные причудливые утверждения от бабушки.
– Вероятно, я не открытый сосуд.
– Нет, открытый. – Она проворно соскользнула со своего кресла и подплыла ко мне. Вблизи она снова выглядела жутко, но я не отпрянула, а попыталась сфокусироваться на ее голубых глазах. Третий глаз на лбу я решила просто проигнорировать. Однако улыбка обнажила мелкие острые зубы в ее рту. Супер.
– Можно? – Она засучила рукава своей мантии, и я снова увидела обрубки.
– Что ты задумала? – спросила я. Она никоим образом не была виновата в том, что люди с ней так обращались.
– Я просто хочу тебя увидеть, – заявила она, странно подчеркнув последнее слово. Затем зажала мою руку меж своих обрубков и закрыла три глаза. Ее кожа была теплой, как у человека, поэтому я расслабилась.
Рубин смотрел на Мойру, на лице которой не дрогнул ни один мускул. Над нами нависла тишина, прерываемая лишь потрескиванием горящих бревен в огне.
