— К Антону вчера-позавчера кто приходил, нет? Пётр? Брат Юлии? — и вернулся, открывая блокнот. — Поподробнее, Клавдия Емельяновна…
* * *
Симпатичная молодая женщина пригласила Ивана Терентьевича в комнату, угостила приготовленным чаем, не удивилась:
— Ой, Антона кто угодно мог убить! Хоть дружки, хоть уголовники. Он с такой швалью водился… Я, думаете, почему ушла?
— Вы, женщины, существа особой породы, — отшутился Долгов, стремясь сохранить удачно взятый тон, — на вопрос вопросом отвечаете…
— Так с мужчинами иначе и нельзя, а то внимания не обратите, — встречно отшутилась Юлия.
По её словам, когда у Антона дружки Борька и Коша появились, тот зачастил выпивать и бахвалиться крутизной.
— Сдурел он, я думаю, раз с уголовной шушерой связался, начал сбывать сомнительного происхождения товары. Легких денег захотелось. Я же бухгалтерию сама вела, ну и видела — концы не сходятся. Море налички, значит, отмывал деньги для воров. Я же не дура, знаю, чем такие дела кончаются. Раз сказала, что опасно, два… Антон наорал, пообещал пришибить, если болтать стану. Слово за слово — разругались… И я ушла. Всё равно собиралась разводиться.
— Почему?
— Ну, это личное. Если коротко — как мужчина не устраивал.
Опять заметка на память: «С каких пор молодой мужик не устраивает молодую женщину?» Прикинув, что мотив вполне можно найти и здесь, Раритет продолжил:
— Были угрозы?
— Он не говорил, но воры долго не живут, вы лучше меня знаете…
Долгов еще раз прокрутил в голове слова Юлии о «легких деньгах» Дойчева. Неужто она не знала истинных доходов бывшего мужа?
— Юлия, сколько вы с Антоном раньше зарабатывали, примерно?
— Иван Терентьевич, не всё проходит через бухгалтерию. Я же не совладелица была, а как на зарплате… Мне на свой хребет неприятности не нужны. Надо, проверяйте сами…
Портить отношения со свидетельницей в планы Раритета не входило. Ну, в России живем, пусть она спит спокойно, даже если налоги и не уплачены:
— Не для протокола, мне примерно знать. Тогда и вот сейчас, до смерти — когда больше? И насколько?
Юлия помялась, потом неохотно ответила:
— Тогда две, максимум, тысчонки долларов. А после меня, думаю, три, ну, от силы четыре. Легальных! На что машину купил? Чего не знаю, того не знаю. Антон еще женат был, полгода. Может, та жена дала денег?
— Насчет дружков, поподробнее?
— Закадычных двое, я ж сказала. Семен постарше будет, лет под сорок. Тощий, как больной, и всегда серьёзный, на пальцах наколка — имя… Сам черный, лицо такое костлявое. Вот и звали Коша, Кощей, Кощеюшка, они все смеялись над ним, клички придумывали посмешнее. А второй, Борис, белый такой, пузатый и с лысиной. Всё, других особо не знаю…
