Последнее желание.
Обогнул первых четверых гигантов, распластанных, страшных, и почти добрался до скалы, когда услышал над собой крик одинокого гуся и шум летящего по воздуху тела...
Он стоял совсем близко - под луной белый, как ангел, и лицо его было спрятано в тени надвинутого на глаза шлема, а ствол странного, с боковым магазином, автомата смотрел Балю в лоб.
Прощальный взгляд.
Отчего так долго?
Гусь отбросил оружие и, повернувшись спиной, принялся рыться в той груде неподвижностей, что сотворил Баль. И что-то его там поразило настолько, что гусь встал, как вкопанный, и долго не шевелился. А потом сдернул шлем. Лунный ветер тут же растрепал вырвавшиеся на свободу длинные вьющиеся волосы.
- Эй!.. Эй!.. - прохрипел Баль.
Она оглянулась. Баль увидел прекрасное, спокойное лицо.
Лицо ангела.
Что-то блеснуло в ее руке. Раздался негромкий хлопок, и она рухнула лицом в камни.
Забыв о боли, Баль пополз вперед. Он не замечал, что скользит в липких черных ручейках, вытекающих из-под многочисленных разбросанных тюков. То, что это какие-то упаковки, а не гуси, он разглядел только теперь. Как и то, что все они продырявлены. Его пулями...
Теряясь в догадках, Баль торопливо распорол ножом ближайший тюк и в ужасе отпрянул.
Мы - люди!
Нож выскользнул из руки и долго, долго падал в темноту, переворачиваясь и отбрасывая лунные блики. И было тихо, совсем тихо, хотя Баль кричал. Долго и страшно...
Заикаясь и лязгая зубами, он ползал среди камней, рвал ногтями неподатливую плотную ткань упаковок и везде натыкался на одно и то же...
Мертвые глаза младенцев. Он расстрелял терпящий бедствие караван детей.
Кажется, он кричал еще.
Кажется, он умирал.
Кажется, в висках все слабее стучала кровь, а ему мерещились автоматные очереди - гимн для золотых клеток. И Каин - исполнитель его.
