— Ты чего стоишь? Тут больница, иль притон для коматозников?
— Это юмор? — отозвался парень, даже не подумав куда-то уйти.
Он подошел к мумии на соседнем шезлонге. Осколки захрустели у него под ногами.
— Ты все порушила. Ты что тут тренировки проводила по ксюнь фунь?
— Это юмор?
Неожиданный звук остановил их перепалку. Они оба посмотрели в одну точку.
— Ты слышала?
— Что?
— Ммммм, — губы мумии продолжали быть сжатыми. Это были не слова. Это было мычание.
— Она мычит, — парень наклонился над кроватью.
— Она? Ну и что? Давно пора! Чего тут валяться-то. Либо в ящик, либо уж… хотя мычание жизнью не назовешь.
— Да замолчи ты! Она тут три года лежит без всяких признаков жизни.
— Не думала, что ты такой старый!
— Я тут полгода. Но я, представь, умею слышать.
— Ладно, принеси мне тапочки и телефон.
— Мммм, — звук повторился, теперь не было никаких сомнений, что это была не случайность.
— Ты слышишь меня? Сондра! Ты слышишь меня? — парень положил ладонь на лоб оживавшей девушки. — Ты можешь глаза открыть? Открой глаза!
— Слушай, ты что, серьезно это говоришь? Разве может человек столько времени лежать?
— Она глаза открывает. Смотри!
Ада забралась с ногами на свою кровать.
— Ну что там? — она тоже вглядывалась в лицо, по которому невозможно было сказать — мальчик это, или девочка. — Слышь, а побрили-то ее наголо зачем?
Веки дернулись и поднялись. Глаза преломили световой лучик и отразили зеленый его спектр.
— Поднимите мне веки, я ничего не вижу, — прорычала Ада с соседней кровати. — Вий пришел.
— Как ты? Ты меня слышишь?
— А ты кто вообще тут? — девушка и не думала замолкать, проникшись величественностью события. — Тут врачи-то бывают? Иль одинокий недоросль присматривает за всей больницей?
— А с чего ты вообще решила, что это больница?
— В жопу… Принеси мне телефон, я тебя прошу.
— Только не закрывай глаза, — парень взял очнувшуюся за руку. — Попробуй что-то сказать.
— Ну хватит в самом деле. Я с ней поговорю, а ты иди, зови врачей и санитарку. У вас тут уборщицы есть? И от головы… мне тоже… Гляди как меня плющит, я ничего не вижу, мало понимаю и сильно трясусь… Обострение какое-то.
— Что, башка не варит? Давай ее на газ, на хер, поставим, и закипит, как миленькая…
— Я тут вместо вас всех, считай, девку на ноги поставила… Работала… А мне работать совершенно нельзя. Я словно вяну, когда приношу пользу. Без денег…
— Деньги — это не польза, это дурная привычка.
— Деньги — это вообще зло… Кофе неси. А то я потею и дышу часто. Сейчас еще ногти грызть начну и заговорю сама с собой.
