, либо
дворянской (наиболее близкой к этике добродетели в ее героической ипостаси). Носители претерпевших такую трансформацию вариантов советской морали начинали переоценивать значимость добродетелей, которым они были привержены, считать их самодостаточными. Однако, как выяснилось позже,
сами по себе эти добродетели не смогли ни обеспечить воспроизводство советского морально-культурного проекта в его целостности, ни в достаточной мере поддержать в обществе авторитет «красоты, добра, истины». Иными словами, проблема заключалась даже не в том, что большевистская установка на формирование «нового человека» конкурировала со старыми влияниями, а в том, что содержание этого «нового человека» при детальном рассмотрении оказывалось лишь относительно «новым».
Исходя из сказанного, следует указать на содержание тех пластов культуры (в первую очередь литературы), в которой этика добродетели, героические ценности и буржуазная мораль, будучи так и не переваренными, ждали своего часа.
