Вдруг изображения в зеркале потеряли свои очертания. Его глянцевая поверхность затянулась серой дымкой. Но я продолжала разговаривать с поэтессой, как будто была уверена, что она видит меня.
«Скажите мне, Анна, вы когда-нибудь думали о самоубийстве?»
Мне показалось, что Анна смотрит куда-то вдаль, сквозь серую дымку и время. Слабая улыбка скользнула от губ к глазам.
«Если не считать неудачной попытки в семнадцать лет от несчастной любви, когда меня “предали” штукатурка и гвоздь, пожалуй, что нет. Но не спешите делать вывод, что я не решалась положить конец жизни от большой любви к ней. Истинная причина в том, что я отчетливо видела мрак и из своего окна. Другое путешествие в пустоту было излишним. Воды Невы не переставая текли в моем мозгу, рядом со мной, и минутное волнение не изменило бы их течения. К тому же в тяжелые времена люди гораздо меньше думают о смерти, чем в нормальной жизни. Может показаться странным, но ужас заставляет тебя цепляться за жизнь. Оглядываясь на пережитое мной на земле, я чувствую благодарность за выпавшие на мою долю трудности. Я увидела свою жизнь “чьим-то сном или бредом, иль отраженьем в зеркале чужом”. Все увиденное мной, все события, наложившие печать на человечество, прошли через меня, вылепили меня, определили мой путь. По-иному и быть не могло. Вот эта буря и есть моя жизнь».
«Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие – и убедилась, что в сущности это одно и то же».
Ее последние слова прервал какой-то треск, точно ломающегося льда. Испугавшись, я протянула руку к зеркалу. И тогда я коснулась ее! Коснулась Анны Ахматовой!
«Идите, Анна!» – только и могла я вымолвить.
И Анна пришла. Вышла из зеркала наших встреч и ступила в мой дом. Ее взгляд коснулся каждой моей вещи. Через открытую балконную дверь в дом врывался благотворный ветерок.
Анна прошлась по комнатам, села в мое любимое кресло, полистала книги, нашла среди них свои. Я видела, как ей хорошо.
«Я вижу, у вас много книг обо мне», – сказала она с явным удовлетворением.
«Я же говорю, что вы в большой моде. Большинство из них я купила в Петербурге, современном мегаполисе, но и здесь, в моей маленькой стране, ваши стихи переводятся и издаются книги о вас».
«За свою жизнь кем только я не была! Монашенкой, блудницей, королевой Невы, странной, далекой, колдуньей, ангелом, возлюбленной, нищенкой, бездомной, изолированной, презренной, признанной… А вот сейчас сподобилась войти в моду. Я вкусила славу, когда никого из моих любимых уже не было в живых. Конечно, мне доставили удовлетворение награды и почести. Я солгу, если скажу, что это не так. И все-таки такого рода публичные чествования всегда навевали меланхолию. Иногда церемония награждения чем-то даже напоминала погребальную службу. Я уверена, вы понимаете, что я имею в виду: как редко подобные мероприятия свидетельствуют об истинном признании! Возможно, в будущем ничего подобного не будет, и человек сможет глядеть с искренней любовью в зеркало или в глаза другому человеку».
