— Следствие придерживается мнения, что это их внутренние разборки. От кого нам ее защищать? От нее самой?
— Министерство внутренних дел? Вы разве не оттуда? Вот и разбирайтесь во внутренних разборках.
— Доктор, я не указываю вам, как вырезать аппендиксы. Не надо мне указывать, что и как, и кого мне защищать.
— Ну да, вы ведь, как следопыты, ищете истину, а не человека спасаете. Улики, отпечатки пальцев, иголочки, следы крови, и прочие шерстинки…
— Так, ладно, значит, у вас ничего нет?
— Она обещала, как найдет где устроиться, сообщить мне адрес и телефон.
— А вы и поверили?
— Однажды ко мне на стол попадал один мужик с колотым ножевым ранением. Он сам себя колол. Я его спасал, а он выписывался и снова колол. Я снова его шил-латал. Он снова колол. Мое дело спасать. Ставить на ноги. А вера, это не в моей епархии.
— Спасаете, значит, док? За кого же вы себя держите? За господа бога?
— Я выполняю свой долг. Мой долг — сделать все, чтобы спасти. А тот мужик все равно себя прикончил. Я уехал в отпуск, а он взял и повесился. Но это уже не моя вина.
— Док, а может, он был просто сумасшедший? И не к вам его надо было?
— Психопат — это человек, который либо страдает от требований, предъявляемых ему обществом, либо заставляет страдать общество. Так что все мы — психопаты, поскольку навязанное общим благом отречение от собственных инстинктов заставляет страдать каждого из нас.
— И кто же, по вашему, Марина Гринкович?
— А я к этому и веду. Она производила впечатление человека, которому доставляет высшее удовольствие заниматься тем, чем она занимается. Насколько знаю, это — биология. Так что она не психопат, не невротик, и не преступник.
— А нам-то что делать?
— Только то, что вам по-настоящему нравится, — улыбнулся доктор.
День не задался с самого утра. Арсений и Ден с трудом затащили тело Романа в машину скорой помощи. Настя не отходила от Арсения ни на шаг. У нее была истерика.
— Сень, уйдем отсюда, пожалуйста, уйдем… Мы все тут погибнем, — она цеплялась за короткий рукав его клетчатой рубашки.
Арсений резко отдернул руку.
— Прекрати, ну что за детский сад. Как ты не понимаешь. Чем я буду за квартиру платить? Как ты думаешь? Или нам с сестрой возвращаться туда, откуда пришли?
— Да плевать на деньги! Живи у меня… — она всхлипывала, глаза опухли, слезы текли и текли по обильно покрытому косметикой лицу. Черные потеки от туши смешались с размазанной губной помадой. — Сенечка, ну Сенечка, хочешь, я уйду из дома? Живи один. Можешь и сестру с собой взять. Зачем вам за квартиру платить? Живите оба у меня… Скажи, что ты не будешь этим заниматься. Уйдем, Сенечка, уйдем.
