— Правда… Какая еще правда… Правды нет, — есть лишь мнения… — пробормотал про себя несостоявшийся жених, как бы повторяя услышанную где-то фразу.
— Мы — бедные соратники Христа и соломонова храма.
— Ну раз так, — Ересин полез в карман. — Сбегайте как можно быстрее воон в тот магазинчик, прикупите-ка колбаски и пузырек нам на троих… а? Меня сегодня невеста кинула…
— Сходить можно, почему не сходить, раз душа просит…
Из-за дивана появилась хрупкая женщина. Взяв деньги, она пошла на другую сторону дороги.
— А вы значит тута в бога верите?
— Нет, — твердо произнес Андреич. — Не в бога.
— А кто тогда воду в аквариуме меняет? — прищурился повеселевший банкир.
— Разум.
— Что разум?
— В разум верим… истину…
— И поэтому свихнулись… А в комету?
— Если она вообще есть, — продолжил свою мысль Андреич. — Что недоказуемо в принципе… если учесть, что истина есть ничто, а ничто есть все, то можно считать, что и в комету тоже…
— Да вы тут философы… как я погляжу. Катары — альбигойцы… Поклоняетесь голове, плюете на распятие…. — Ересин аппетитно жевал кусок колбасы, принесенный Архиповной. — А всякие нетопыри про буратину с Иисусом и распятым духом муру сочиняют.
Женщина стояла перед ним и держала бутылку и колбасу, с сомнением смотря на то и другое.
— Да вы угощайтесь, что сомневаетесь? Иль колбаска не того сорта, что вы тут любите?
Архиповна взяла колбасу и отломила молча кусок.
— Женщина, а стаканы ты взяла? — Алексей поморщился, увидев, что она открывает бутылку.
— У нас тут чашки есть, — послышалось из-за дивана, и на ручке нарисовались три грязноватые емкости, с отбитыми ручками и краями. Пушистый комочек серо-бурого щенка выполз откуда-то снизу, прямо между ног Ересина.
— Еще один рот. Отломи, отломи этому тоже. Пусть все порадуются, что я теперь свободный человек.
— Ты не можешь быть свободным, — строго, но тихо прохрипел Андреич.
— Совершенно верно! — неожиданно согласился Ересин. — Пока существует власть — все мы несвободны! Власть! Вот куда стекаются самые, скажем так, плохие люди, однозначно, падаль.
Он взял чашку с ручки дивана и с сомнением посмотрел на нее, затем, выбрав самую целую, с цветочком, протер ее краем футболки. Плеснув туда водки, он, крякнув, выпил. Все молча последовали его примеру.
— Маловато нам будет. Держи, женщина, — он достал еще купюру. — Потрать все и купи всего побольше, на твой вкус.
— Так вот я и говорю, друзья-философы, — он налил себе снова. — История человечества тому подтверждение. Случайный хороший человек у власти или устранятся, или перекрашивается, мимикрирует.
