Я пощупала лицо. Все было забинтовано. Плотный кокон марли закрывал половину головы. Как будто меня начали подготавливать к мумификации. Все болело. Но сильнее всего болел левый глаз.
— Ну вот и чудесно. Очнулась, деточка. Найденыш ты наш.
Голос был женский, низкий и ласковый. Старческий. С хрипотцой. Я пощупала холодные складки простыни… и запах. Это был больничный запах хлорированного белья. Запах стерильности и лекарств. Типичный запах медицинских учреждений.
— Где я? — попыталась произнести как можно громче, но голос изменил мне.
— Что, милая, что ты говоришь? Плохо я слышу на старости лет, — чувствовалось, что она подходит ближе. Ее слова почти коснулись меня движением воздуха.
— Это больница? — снова попыталась я выяснить свое местонахождение. Страх подступал к горлу, сушил язык.
— Да, милый, не волнуйся, больница это, мой хороший, больница. Нашли тебя у ворот, охрана подобрала. Без чувств ты была. Позову к тебе сестру сейчас. Кто ж тебя так отделал-то? — женщина не спрашивала, а причитала. — Горемыка ты наша, но повезло тебе по-божески. Жива, счастливой будешь.
Я снова услышала какие-то звуки. Шуршание щетки по полу. Значит я в безопасности. Мне все-таки удалось убежать от этих ублюдков! Я попыталась приподняться на подушке. Колющая боль в левом глазу стала нестерпимой. Болела шея, ухо, щека. Провела двумя руками по телу. Повязки были наклеены почти везде. На животе, на бедре, на ногах несколько пластырей. Руки… Они тоже болели, но не так.
— Ну вот и славненько. Все хорошо. Сейчас сделаем перевязку и ты сможешь и посмотреть, и покушать. Искололи тебя, но не глубоко. Как новенькая будешь, немного шрамированная.
Это уже был новый голос. Медсестра, вспомнила я.
— Глаз не смогли тебе сохранить. Только один остался. Ну ничего. Стеклянный поставим, от настоящего не отличить будет.
Так у меня нет глаза! Вот откуда эта боль. Я осталась без глаза! Волна безнадежности и бессилия распустила пружину, которая была туго закручена и заставляла меня крутиться и кататься, как капельку ртути на полу. Двадцать два года! До сих пор я была живчиком. Я была самой-самой! Я была первой в классе, я была смой красивой в школе, я была самой умной на курсе в институте. Я считала себя самой хитрой, самой сообразительной, самой пронырливой. Всего добиться! Достичь денег и успеха, стать успешной! Переехать в Москву, остаться здесь, выйти замуж и ездить на своих колесах. Я почти была у цели! Я раскопала даже дневники матери и нашла своего отца! Тайком! Без всякой помощи! И уже почти вышла замуж. Свадьба должна была быть через две недели! Алексей… Взрослый, состоявшийся мужчина. Сколько усилий я сделала, чтобы подладиться под него. Мысль о нем доставляла самую большую боль. Ему уж точно не нужна жена без глаза! Столько усилий! Да что усилий — все пошло коту под хвост! Жизнь и все что для меня было связано с ней — все рухнуло. Замуж — вычеркиваем. Кому приличному я нужна такая! Пробиться в люди — это тоже было накручено на замужество и красоту. Возвращаться в деревню к матери, к выгребной яме деревенского сортира — вот все, что мне оставалось. Отец. Да, надо ему позвонить. Он — моя последняя надежда остаться здесь, может работу мне найдет приличную и с квартирой поможет. Надежда слабая и иллюзорная. До сих пор он ничем мне не помог.
