Конкретной и прагматичной военной тематике, причем довольно суровой, Тимур сумел придать не то чтобы какой-то флер, а именно непонятно откуда взявшуюся радость, эмоциональную приподнятость.
Радость от узнавания другой, неведомой нам жизни. И это сыграло свою роль, возможно, когда редакция газеты выбирала, кого именно ей посылать на Кубу.
Между выходом первой книжки в Воениздате и первой длительной командировкой на Кубу — лежит дистанция в шесть лет. За эти шесть лет Тимур успел стать внештатным, а потом и собственным корреспондентом газеты «Правда».
Этот эпизод стал ключевым в его биографии, да и в целом в биографии всей семьи.
Официально его должность называлась так: «собственный корреспондент газеты “Правда” по странам Латинской Америки». Корпункт находился в Гаване: это был номер в недавно построенном прибрежном отеле (отнятом у американцев), с рабочим кабинетом.
Ариадна Павловна, жена Тимура и мама Егора, работала секретарем корпункта, то есть у нее были свои обязанности — она проверяла корреспонденцию, читала газеты, делала обзоры.
Были у секретаря корпункта и другие, не менее важные обязанности — Тимур имел широчайший круг общения, он должен был контактировать со множеством людей. Встречи, приемы, домашние ужины, «идем в гости, приглашаем гостей» — все это имело для «собственного корреспондента» и для его работы важное политическое значение.
Ариадна Павловна вспоминает в документальном фильме «Долгое время» забавный эпизод — друзья Тимура (а это были, на секундочку, Рауль Кастро и его жена Вильна Эспан) пришли к ним в гости. В кубинском магазине нельзя было купить ничего мясного: мясные и молочные изделия на Кубе если и были, то уже тогда по скуднейшим карточкам.
Зато в Гаване была рыба: морская, свежайшая и вкуснейшая, и ее было много. «Секретарь корпункта» принял важное решение: готовить рыбный стол — тунец в маринаде, рыбный пирог, плюс овощи и фрукты. В Москве бы позавидовали…
Однако красивая женщина, жена Рауля, есть рыбу наотрез отказалась. Аллергия на рыбу, бывает же такое.
Возникла легкая паника.
В гостинице жили и другие советские люди. Ариадна вихрем помчалась по соседям, у кого-то нашлось граммов триста московской колбасы, у кого-то московские конфеты, кто-то выдал несколько соленых огурцов.
Ну в общем, все как-то обошлось.
Прелести кубинского социализма людям, пережившим войну и послевоенные годы в СССР — с их карточной системой, хлебом из отрубей, постоянным недоеданием, — не казались чем-то из ряда вон выходящим.
