— Подсказать что? Заблудился? — дерзкий тон здоровяка со свёрнутым носом выдавал его намерения. — А то смотрю, ходишь, круги нарезаешь. Ты откуда вообще?
Остальные четверо заняли свои позиции по обе стороны от меня. Я попал в окружение. Фибральное зрение показывало, что нити у моих противников тонки и серые, как у всех обычных людей. А вот у вожака они были потемнее. С ним стоило быть осторожнее и вырубать в первую очередь его.
— А тебе какое дело, откуда я? — я пристально глядел в глаза здоровяку.
— Ты, приятель, не дерзи. Из города приехал и дерзишь? — ожидаемо полез в бочку здоровяк. — Думаешь, оделся, как щёголь, так дерзить можно? Ты кого из себя возомнил? Ты знаешь, что таким тут не рады?
Круг сжимался. Ещё момент — и меня начнут бить.
— Слушай, приятель, я не то хотел сказать, — произнёс я примирительно. — Сейчас всё объясню…
Рывок. Мой кулак впечатался здоровяку в подбородок. Парень тут же шлёпнулся в дорожную пыль.
— Лупите его! — взвизгнул кто-то рядом.
Второй получил в челюсть, аж зубы хрустнули. Третьего я отпихнул. Обернулся, ощутил слабый удар в живот. Смуглый пацан в панаме держал в руке нож. Я схватил его запястье. Удар по ключице. Вопль. Этот тоже повалился на дорогу.
Последний, самый мелкий, даже напасть не успел. Увидев, как я за две секунды раскидал его приятелей, попятился и ринулся наутёк. Тот, которого я отпихнул, бросился за мелким. Третий, держась за рот окровавленной рукой, принялся отползать. За ними, кое-как встав на ноги, последовал четвёртый со сломанной ключицей.
Эта шпана меня не интересовала.
Здоровяк поднимался, неуклюже хватая руками землю. Его тюбетейка валялась рядом. Я подошёл и ещё раз обрушил на него свой кулак. Парень шлёпнулся лицом на дорогу. Я присел на корточки:
— Ну? Довыпендривался? Что делать с тобой будем?
— Твою мать… Ты кто ещё такой? — здоровяк сплюнул кровь и перевернулся на спину.
— А это тебя волновать не должно. Ты скажи, что мне с тобой делать? Прибить? Народу тут нет, никто не узнает.
— Приятель, не бей, ладно? Ошибся немного. Ты же первый стал дерзить. Думал, ты из городских. Они постоянно нос задирают. Я же вижу, ты свой. Попутал.
Здоровяк с горем пополам принял сидячее положение. Судя по тому, что его пошатывало, он получил сотрясение.
— Договориться-то, конечно, всегда можно, — рассудил я. — Я могу тебя простить. Но что взамен?
