— Желания находят путь. Возможно, твоя мать подключается к коллективному хранилищу извращений, когда ее нужда, подобно твоей, достаточно велика. Эй, не смотри так удивленно, дорогуша. Матери тоже находят сюда дорогу. Согласись, наследственная преемственность вкусов — это так естественно.
— Общность генов еще не означает общности устремлений.
— Если хочешь, можешь и дальше так думать, — мягко улыбнулся Филакис.
Вэл смотрела, как играет мышцами пламя. От его неестественной яркости болели глаза, но она все равно подошла, щурясь и не обращая внимания на слезы, покатившиеся по щекам.
— Если ты обладаешь такой огромной мудростью и силой, вряд ли тебя затруднит моя незначительная просьба. Позволь увидеть Маджида!
— Нет, пожалуй.
— Но ты сказал, что он жив...
— Лишь потому, что я нахожу его очень занимательным. Но сейчас я колеблюсь: Маджид мечтает о смерти... Кстати, тебя она ожидает самое ближайшее время.
Рука Вэл скользнула в складки джеллабы и нащупала в ножнах у бедра подарок Симоны. Пальцы прошлись вдоль ободряющей тяжести клинка, но мешочек с зашитой в него кадильницей оказался открыт и пуст
— Что-то ищешь? — Филакис за волосы развернул ее к себе.
— Не понимаю, о чем ты.
— Курильницы нет, верно?
— О чем ты?..
— Кончай свои игры! — И, понизив голос, добавил: — Как иронично, что ты уже устала от Города. Быстро же ты пресытилась местом, куда так страстно хотела попасть.
Он кивнул изувеченной парочке, и не успела Вэл опомниться, как они заломили ей руки за спину, причем мужчина орудовал культями с удивительной силой и ловкостью.
— Я уготовил тебе нечто особенное, — сообщил Филакис. — Пора взглянуть.
Он кивнул приспешникам, и те подтащили Вэл прямо к огню, словно собираясь в него швырнуть. Неужели Филакис решил ее изгнать, вышлет из Города тем же способом, которым она здесь появилась? Не в силах смотреть на яркое пламя, Вэл зажмурилась. Открыв глаза снова, она увидела, что огонь беснуется совсем рядом, обтекая ее и конвоиров раскаленной аркой. В голове гудело от яростного треска.
Затем огонь остался позади, и они пошли узким сводчатым туннелем с окнами-бойницами. Временами свет струился и сквозь отверстия в потолке, пронзая сумрак тонкими копьями, полными кружащихся пылинок. Чем дальше вглубь лабиринта, тем сильнее охватывала клаустрофобия. Временами от основного коридора ответвлялись другие, но ведут ли эти узкие проходы наружу или еще глубже в логово Филакиса, Вэл не имела понятия.
