Однажды ей показалось, что из-за валуна выглядывает Рема. Вэл бросила камень, который тащила, и побежала к ней, горя желанием увидеть другого живого человека.
Но нашла там лишь дикую овцу, что посмотрела на нее со скального уступа и скрылась из виду.
Хоронить запрещено.
Вэл услышала слова так четко, будто Рема прошептала их на ухо, и, вздрогнув, обернулась. Никого... даже овцы.
Теперь на виду осталась только голова Симоны. Вэл подняла кусок ткани, закрывавший лицо женщины, и бросила на бывшую любовницу прощальный взгляд.
— Сожалею, Симона. Надеюсь, перед смертью ты вспомнила лица своих детей.
Загудев еще громче, мухи собрались в подвижную, крылатую массу, которая волновалась, бурлила и постоянно меняла форму.
Вэл принялась их отгонять, и ненадолго рой распался на сотни отдельных мух, а затем собрался снова.
Многочисленные мухи, невозможная жара, запах — все это было невыносимо.
— До свидания, Симона. — Вэл наклонилась ее поцеловать на прощанье, пока не положила на лицо последние камни.
Холодные губы шевельнулись. Симона ответила на поцелуй.
Вэл потрясенно отпрянула. Рот Симоны растянулся в широкую, страшную улыбку. Закрывавшие тело камни разлетались с такой силой, что Вэл пришлось броситься на землю, защищаясь от них.
Симона села и, отряхнувшись, словно большая мокрая собака, заключила Вэл в сокрушительные объятия.
Вэл тщетно пыталась высвободиться, ногти отчаянно впивались в раскисшую землю. Лицо Симоны поплыло, черты наползали друг на друга, превращаясь в нечто иное.
Песок закружился вихрем в прохудившемся черепе существа, покрыл его распадающееся тело, засыпал разрозненный хребет и припорошил разорванное сердце.
Вэл подняло и швырнуло в этот водоворот, как потоком, обволокло частями тела Симоны, которое перестраивало свою анатомию.
Она глянула на ладони, утонувшие в чужой, изменчивой плоти. Сжала пальцами пучок капилляров. Артерии все еще гнали кровь и обвились вокруг рук, точно темно-красные виноградные лозы.
«Я вот-вот умру, — подумала она. А затем: — Нет, хуже, меня поглотит эта тварь».
Вэл напряглась, пытаясь освободиться, но боролась лишь с песком и ветром и кусками плоти, разлетевшимися, когда дезинтегрировалось существо.
— Пора с тобой разобраться.
Открыв глаза, Вэл увидела осунувшийся профиль угрюмого, уставшего от мира святого, чей череп на три четверти представлял собой бурлящую смесь пара и жидкой материи. Но даже несмотря на эту странную неполноту облика, она узнала темные, штормовые глаза и тонкие, поджатые губы.
