С полдюжины крупных грифов с лысыми шеями угрюмо уставились на нее и лошадей жесткими взглядами, впиваясь когтистыми лапами в гниющую плоть. Испачканное красным оперение на груди птиц напоминало окровавленный детский нагрудник. С пронзительным клекотом захлопав крыльями, стервятники перелетели к следующему блюду на пиру смерти и принялись вырывать клювами кусочки понежнее.
Вэл погнала лошадей дальше.
Неподалеку от изгиба тропы, обрамленного несколькими валунами, кобыла под Вэл, метнувшись в сторону, попыталась повернуть обратно. Вторая тоже выглядела напуганно, прижимала уши к голове и раздувала ноздри. Судя по всему, обеих пугали валуны по правую сторону тропы.
Змея, мертвец или что-то похуже? Может, засада? Вэл еще не совсем пришла в себя после жуткой смерти Миры. Жестокость в Городе и за его стенами отличали быстрота и бездумье. Что, если тупиковщики не всегда ждут, пока им подвезут свежие трупы, и порой охотятся на живых?
Вэл отвела лошадей назад по тропе и привязала среди купы олив. Затем кружным путем приблизилась к валунам с обратной стороны.
Ее внимание привлекли два звука. Первый — тихий шепот водопада, обещавший долгожданную возможность напоить лошадей и наполнить фляги.
Второй — менее отчетливые, хаотичные всплески, прерываемые более резким лязгом, словно друг о друга ударяется что-то легкое. Казалось, кто-то моет посуду, протирает ее насухо губкой и с тихим позвякиванием складывает в стопку.
Несколько минут Вэл прислушивалась, не зная, как поступить, мышцы бедер начало сводить судорогой, спину заломило от долгого сидения на карточках.
Наконец Вэл чуть подползла на четвереньках и, щурясь, выглянула в просвет между камней, крошечный, точно линза в фотообъективе.
Вначале она не поняла, что видит. Перекошенное, асимметричное сооружение выглядело творением рук первобытных людей. Возможно, это была усыпальница или надгробный памятник на могиле марабута, как называют мусульманских отшельников, либо просто грубая скульптура, изваянная безумцем. Затем до Вэл дошло, что оно сложено из костей.
Внезапно в поле зрения появился темнокожий ребенок с шифоновым шарфом на голове. Лицо девочки закрывала вуаль, начинавшаяся под глазами — обычай, знакомый Вэл по Фесу, но ни разу не встреченный в Городе и его окрестностях. Впрочем, вуаль могла объясняться не стремлением к скромности, а более практическими соображениями. Например, помогала частично защититься от запаха, когда ветер дул не туда.
