— Маргарите Ивановне восемьдесят с лишним лет! — перебила его Варвара Сергеевна. — Я сама с трудом эту гадость подняла, а ей понадобилось бы поднимать мешок на второй этаж! Да и не будет она так мелко гадить, я знаю ее с детства. Тетка она дотошная и языком почесать любит, но все же воспитанный, нормальный человек.
— Тогда версий нет. — Олег поплевал на окурок и бросил его в пустую пластиковую бутылку. — Может, по вашу душу? — не глядя на Самоварову, предположил он.
За этим она и вышла с Олегом на перекур — чтобы услышать от него то, от чего ее сознание все эти дни пыталось отбрыкнуться…
— Вы усматриваете связь с пожаром? — Олег прикурил вторую сигарету.
Варвара Сергеевна, облокотившись о перила, вглядывалась в осенний потемневший город. Парк напротив дома, вид которого ее всегда так радовал, в полумраке был похож на дряхлого старика, поглотившего в свой жадный желудок все золото дня.
— Дорогой мой, я не усматриваю, я, к сожалению, ее чувствую…
Олег неопределенно кивнул. Его лицо, подсвеченное уличным фонарем, было напряжено.
Варвару Сергеевну кольнуло сомнение — а что, если дочка права, и она себя накручивает? Мало ли неприятных совпадений случается в жизни? Пожар в квартире доктора формально зачли «возгоранием от неопределенного предмета», а ставить мешки под их дверь вполне мог какой-нибудь воинствующий подросток — так просто, из вредности или на спор.
Олег бросил очередной окурок в бутылку и, закрутив крышку, потряс бутылку. Взявшись было за ручку балконной двери, он обернулся и посмотрел на Варвару Сергеевну:
— Узнаю, кто пакостит — ноги вырву!
— Ноги-то вырвать всегда успеется, — вяло улыбнулась она. — Я поговорю с Маргаритой Ивановной. Может, такое уже у кого-то случалось… В нашем подъезде мимо нее ничто не проходит. Возможно, она подскажет, кому и чем мы могли насолить.
* * *
Прошло два дня.
Молдаване заливали стяжку, погрузившийся с головой в новую работу доктор уставал на службе, Олег спасал людей и здания, Анька по-прежнему психовала по любому поводу.
А к чувствительной к невидимым вибрациям Самоваровой вернулись беспокойные сны.
То, что видела она в снах за прошедшие две ночи, не имело логично выстроенных сюжетов. Но падение с лестницы, вокзал незнакомого города, протягивающие к ней грязные худые руки бездомные цыганята, лифт, везущий на самый высокий этаж, стерильный запах больницы, железные каталки и груды поломанных, с мертвыми пластмассовыми глазами игрушек, — все эти образы существенно портили ей пробуждение.
