Заметив боковым зрением бродягу, она остановилась и, прежде чем полезть в сумочку за кошельком, попыталась с ним заговорить.
По тому, как упрямо он прятал от нее взгляд, ей показалось, что ему очень стыдно.
Она присела рядом на корточки, стянула с правой руки перчатку и попыталась погладить его по спутанным, похожим на паклю, пропитанную сажей, волосам.
Он, как дикий зверь, уворачивался от ее руки и что-то злобно мычал в ответ.
И ей пришлось применить свою силу.
Внедрившись в поток его мыслей, она прочла в них острейшую боль — физическую и душевную. У него были сломаны два ребра и опущены почки, он не ел уже целых три дня, а далекая возлюбленная давно предала его, выйдя замуж за соседа.
Через несколько минут к ним подошли два упитанных полицейских со злыми обветренными лицами.
Она встала, полезла в сумочку и протянула им паспорт, незаметно сунув в него несколько тысячных купюр.
После того как деньги исчезли в кармане одного из ментов, они, взяв с нее обещание немедленно очистить площадь, отошли в сторонку, а она протянула ему руку, и попрошайка встал, повинуясь ее воле.
Преодолевая отвращение к запаху мочи и старых гнилых тряпок, она посадила его на заднее сиденье своей новой, припаркованной на стоянке вокзала машины.
Приехав в ее дом, отмывшись и наевшись, он проспал целые сутки.
Оказалось, что он умел практически все: чинить, готовить, стирать, убирать, охранять и даже делать массаж головы.
Примерно через месяц он тихо прокрался ночью в ее спальню, сел на краешек кровати и, ласково мыча, начал тереться носом и губами о ее выпростанную из под-одеяла ногу.
Всегда чутко спавшая, она тут же проснулась.
На миг в ней шевельнулось горячее животное желание, но разум немедля взял верх — она больно пнула его ногой и выставила вон из комнаты.
Всю следующую неделю он прятался от нее в своей каморке и выходил оттуда лишь тогда, когда она уезжала по делам в город.
Такого больше не повторялось.
В те дни, когда она, обнаженная, сидела в приготовленном им загодя чане, он не смел к ней приближаться и скрывался в доме до тех пор, пока она не заканчивала процедуру и не облачалась в махровый халат.
Все эти годы он жил в ее доме нелегально. Ей так и не удалось выяснить его настоящее имя, чтобы через знакомых ментов восстановить ему документы.
Единственное, что у него было и что она нашла в его вещах в тот вечер, когда привезла его в свой дом, была старая мятая фотография, спрятанная в подкладке пропахшей скитаниями черной куртки.
