Он решительно встряхнул головой, прогоняя эти мысли. Это были просто сны, а какое отношение сны имеют к реальности? — «Ровно ничего, вот что», — подумал он.
Он встал и потянулся, почувствовав, как напряглись мышцы его плеч и шеи. — Устал, — снова сказал он себе, — слишком устал для таких глубоких мыслей. Глубокие мысли так легко становятся неподдерживаемыми фантазиями, если не обращать на них внимания.
Потягиваясь, он мельком увидел свое отражение в зеркале, установленном на переборке. Его губы изогнулись в улыбке.
— «Что бы сказал дедушка, если бы увидел, как я сейчас одет»? — подумал он. — «Или, прости господи, мой отец»? Он провел руками по бокам своей черной, как ночь, куртки, почувствовал, как мягкий ворс бархата ласкает его кожу. Облегающие брюки из черного хлопка заправлены в высокие сапоги. Плащ, в котором проявлялись самые непредсказуемые изменения цвета, теперь тоже был черным, под стать остальной части его ансамбля. Непроницаемый черный цвет его одежды нарушался только блеском серебра: застежка плаща в виде львиной головы, пуговицы куртки, пряжка его широкого кожаного пояса — тоже черного, конечно, — и две совершенно бесполезные пряжки на сапогах. У него была пара черных перчаток — на самом деле краг, доходящих до середины предплечий, — чтобы завершить наряд, но они были где-то в его каюте вместе с коротким мечом и ножнами. А также он обладал тремя ножами, которые спрятал за пряжкой ремня и в голенищах сапог, когда приземлился.
С кривой улыбкой он вспомнил, как всегда одевался: простая домотканая куртка и бриджи, обычно в землистых тонах, и практичные сапоги из твердой кожи с крепкими петлями. Одежда фермера.
Но затем Валлус Лифбовер — маг и представитель эльфийского Имперского Флота — снабдил его хорошо сшитой черной одеждой для встречи с правителями Эвермита на Ториле. В то время он подумал, что такой наряд был бы нелепым для человека его положения и происхождения. Оглядываясь назад, однако, он задавался вопросом, проявили бы эльфы к нему такое же уважение и честь, если бы он был одет как копающийся в земле фермер, а не как исследователь дикого пространства, которым он считал себя в то время. Вероятно, нет, усмехнулся он. Соответственно, во время своей последней посадки он обзавелся новым гардеробом.
Он снова изучил свое отражение в зеркале, задумчиво поглаживая челюсть. Его новая борода — коротко подстриженная, чуть больше узкой полоски песочных волос, идущей вдоль линии подбородка, — все еще казалась странной для его пальцев.
