— Куда? — схватилась Кейля, но не поднялась.
— Таки туда. В Биро-Биджан.
— Чтобы я не дождалась, пока рожу, когда ты уедешь.
Кейля хотела уже повернуться лицом к стене и с мужем больше ни слова не сказать. Но из-за большого живота ей было тяжело. Тогда она подвинулась к стене только верхней частью тела с худыми руками и ждала Михаля.
Михаль еще немного постоял одетый и молча прислушался. Из другой комнаты, из «светлицы», доносилось сопение сладко спящих детей. Сквозь сопение слышно было шуршание множества тараканов по сырым стенам. Да. А еще сквозь низенькие окошки было видно маленькую лампочку в домишке Бенчика-портного. Домишко стоит прямо через улицу. Внезапно там застрекотала машинка и все заглушила.
Михаль еще не раздевался. Он не слышал и детского сопения. Он еще видел сквозь окошко, как Бенчик поднимается, потягивается, зевает. Потом снимает пиджак и ищет насекомых на воротнике.
— Что ж удивительного, когда такая узенькая улица, — промелькнуло в мыслях Михаля, — не шире, чем маленький домишко, и целая улица. — Михаль, кажется, слышал, как портной снимает башмаки и ходит босиком, широко ступая по полу. Вдруг услышал:
— Чего ты стоишь, как тот исусик? Иди уже, ложись спать. Холеры на тебя нет…
Михаль не знал, или это сказала его Кейля, или это сказала Миндель-злюка, Бенчикова жена.
Однако Михаль начал раздеваться. Теперь он уже ни о чем не думал. Он раздевался и все.
— Плюх! — вдруг услышал Михаль под окном. И еще раз: — Плюх!
Видать, завтра будет дождь. Соседи выливают уже ведра с нечистотами на улицу. Точно, завтра пойдет дождь. А Михаль и не заметил совсем, чтоб было пасмурно. Когда он шел домой, то на небе, кажется, были звезды. А может, нет?..
— Ну, ложись уже, в болячках бы ты лежал, — еще раз напомнила Кейля.
Михаль еще немного помедлил и лег на краешек кровати, на самый краешек. Он не хотел раздражать Кейлю. И придумывал, что бы такое сказать жене, чтобы она не ругалась.
— Я тут только что живая и теплая, а он уже едет.
— Они выдают большие кредиты, — догадался сказать Михаль, — таки очень, очень хорошие кредиты дают.
— Раззявил дурную свою пасть, то они тебе впихнут здоровую дулю, — зло ответила Кейля.
Но Михаль понял, что если сейчас Кейля не ткнула ему в рот здоровую дулю, то это еще не так страшно. Еще что-нибудь сказать, и она подобреет.
— Здешний Озет берется беречь семейства как зеницу ока.
Больше ничего Михаль не сказал. Тогда отозвалась Кейля:
— Любить и обещать — денег не тратить.
