Тогда я в первый раз увидела его добродушную улыбку и усталые темно-зеленые глаза, блестящие от застывших в них слез.
— Это для книги. — Хрипло ответил мужчина.
— Вы пишете книги?
— Да.
— О чем?
— Фантастика. Постап. Боевик.
— Кровь, кишки, мясо, убийства?
Он усмехнулся.
— Вроде того.
— Так что там с вашим героем?
— Он любит. — Мужчина сжал губы. — И встает на колени, чтобы поцеловать свою любимую в живот.
Я пожала плечами.
— Мужчины не простят вам этой сцены.
В его взгляде было понимание.
— А женщины?
— Они полюбят вас еще сильнее. — Улыбнулась я. — Это как… как почувствовать себя богиней.
Он сделал пометку в блокноте.
— По-вашему это не унизительно для мужчины?
— Что? — Я рассмеялась. — Знаю одного мужчину, которому унизительно покупать цветы своей женщине и нести их в руках по улице. Только это уже клиника. Диагноз. А встать на колени… Это мечта. Что в любви и мечте может быть унизительного? Покажите мне эту сцену.
— Я… еще не написал ее.
— Тогда обязательно пишите.
— Так вы думаете, это не испортит хардкорно-брутальную книгу?
— Нет. — Я медленно опустилась на стул напротив него. — Добавьте побольше мата в разные сцены, больше перестрелок, шлюх и выпивки, тогда угодите всем.
Мужчина улыбнулся. Его глаза просветлели.
— Интересно.
— С вас потом автограф. — Достала свой блокнот. — А теперь давайте чем-нибудь накормим вас, надоело смотреть, как вы изводите себя каждый день.
— Почему вы думаете, что извожу?
— Я — наблюдательная. У меня работа такая. — Оглядела его. — Густая борода, давно нуждающаяся в соответствующем уходе, мятая рубашка, никогда не звонящий телефон, сидите один, подолгу, ссутулившись. Вероятно, вы одиноки. И с каждым днем худеете все сильнее. Если не взять себя в руки, через год будете выглядеть на пятьдесят.
— Думаете?
— Знаю. — Кивнула я. — Вам лет тридцать пять, не больше. Ведь так? Если умыть, почистить, причесать, сможете потянуть на тридцать. — Выдохнула. — Простите, иногда я бываю слишком грубой, но ничего не могу с собой поделать.
— Без обид. — Он долго молчал, боясь потревожить тишину зала. — Чем вы собираетесь меня накормить?
И с того дня мы общались практически каждый день. Я призналась Павлу, что однажды тоже пробовала писать. Пятьдесят страниц заметок официанта. Он уговорил меня показать их ему, потом долго смеялся и даже похвалил мой стиль.
«Ошибки — это все ерунда, тебя не должны сильно волновать опечатки, читать-то не тебе. — Подмигнул. — К тому же в издательствах над текстом работают соответствующие специалисты. Думаешь, я пишу идеально? — Камышев потрепал меня по плечу. — Нет. Ты — автор, вот, что я вижу. И если захочешь, сможешь написать в любом жанре».
