— Бросай.
Пашка целится, кидает и попадает в кольцо с пяти метров.
— Отлично! — Хвалю я его. — Почти как трезвый.
— А я и есть. — Он бросает мне мяч. — Твоя любимая песня?
— Хм, — приняв подачу, задумываюсь. — Нет такой. И группы нет любимой, и исполнителя, и стиля… Их слишком много, чтобы выбрать кого-то одного. Похоже на оправдание?
Пашка качает головой.
— У меня также, наверное. И все мои любимые песни старше меня раза в два.
Подбегаю к кольцу, но чертовы тапки не дают, как следует оттолкнуться, и до корзины я не допрыгиваю. Эх! Мяч, отскочив от кольца, летит в кусты.
Суриков смеется и идет его искать.
— Твой любимый фильм?
— «Ангелы Чарли»! — Отвечаю, не задумываясь.
— Что? — Брезгливо спрашивает он.
— Честно! — Мне и самой смешно. — Глупо, но это правда. Если вижу его по телевизору, не могу переключить на другой канал. Есть в нем что-то волшебное, уж не знаю, что именно.
— Бе-е, — изображает рвоту Суриков, — даю тебе еще одну попытку. Удиви меня.
— Ну-у… «Брат 2». Его тоже могу пересматривать бесконечно.
— Зачет! — Хвалит он и закручивает мяч. Тот крутится в воздухе, а затем ложится ровно в цель. — Чего ты… боишься?
Улыбка исчезает с моего лица.
— Взрослеть, — произношу так тихо, словно боюсь обжечься собственным дыханием.
— Этого все боятся. Думал, ты бесстрашная.
— Нет. Боюсь, что так и не узнаю своего предназначения в жизни. Дала себе это лето на то, чтобы решить, кем хочу стать. Странно все это, некоторые с детства твердо знают, кем хотят быть: врачами или космонавтами. И упорно идут к этой цели. А я вот люблю сидеть на диванчике и смотреть сериальчики, заедая разными вредностями. И почему до сих пор такой профессии не придумали, не знаешь?
Паша смеется. Искренне так, открыто, что мне тут же нестерпимо щемит душу от нежности. Я останавливаюсь. Что со мной? Все, что я чувствовала к мужчинам прежде — это влечение. А это… это какое-то совсем другое… Первый раз в жизни начинаю бояться саму себя.
Хватаю мяч, швыряю со всей силы и тот, на удивление, скрутив пару кругов по ободку кольца, вдруг ныряет в него и падает вниз.
— Какие девушки тебе нравятся? — Кричу, отправляясь за мячом.
Это такой трюк, чтобы спрятать глаза.
— Мне нравишься ты. — Не раздумывая, отвечает он.
И это заставляет мой желудок сжаться. Слышу Пашкины шаги за спиной, бросаю мяч и бегу по траве прочь. Суриков несется следом и хохочет. Оборачиваюсь и ловлю его взгляд. Мне жарко. Нестерпимо жарко. Но я не собираюсь снимать эту шубу ни за какие коврижки. Лучше поискать, во что переодеться.
