Наутро у ворот князя Сицкого загремели трубы и засверкали алебарды, извещавшие о прибытии царского посла. И действительно, верховая боярыня Турунтай-Пронская, сопровождаемая отрядом стрельцов и музыкантов, привезла в нескольких экипажах подарки девице Анастасии Романовне.
Открывавшая ларцы и коробья верховая боярыня пояснила со своей стороны, что невесте нельзя отказываться от даров царя-жениха. Что же касается до сорочек, то невесте обязательно нужно надеть их, не то Глинские и Собакины бог весть что наскажут.
Невозможно было обозреть в одночасье или хотя бы и в неделю все присланное царем. Много коробов остались невскрытыми до свободного времени. Впрочем, мама заметила и поспешила открыть коробочки с румянами и белилами. Они были тонкие, лучшего иноземного качества и уж, разумеется, не об них говорил англичанин Коллинс, будто румяна русских женщин похожи на краски из вохры и белил, которыми в Англии красят дома. Были тут и чернота для зубов, мушки для оттенения белизны и выразительности лица.
Анастасия Романовна отказалась рассматривать эту заморскую косметику. Она только мельком взглянула на раскрытые ларцы с драгоценными камнями. Дары азиатских ханов и европейских королей поступали обыкновенно в великокняжескую казну, которая теперь и выдала для украшения избранницы бирюзинки в волоский орех, изумруды и чуть ли не в палец длиной аметисты, аквамарины, гелиотропы и целые ковши жемчужин.
Самое важное слово боярыня приберегла напоследок: «Царь просит свою избранницу облечься в присланные им уборы и пожаловать в них в церковь к брачному венцу».
Теперь мама отвесила своей ровне княгине Турунтай сердечный и низкий поклон.
Много было потрачено стараний и мамы, и всех домашних рукодельниц, чтобы царская невеста выглядела на славу. Общее сожаление было только одно: не захотела Анастасия Романовна ни зубы чернить, ни румяниться. Мелюзга работной палаты заучила и даже рискнула пропеть вполголоса:
У ней кровь-то в лице, словно белого зайца,
А и ручки беленькие, пальчики тоненькие,
Ходит она словно лебедушка,
Глазком глянет, словно светлый день…
Сколько бы зависти ни накипало у шептуний-боярынь, а все же и они признали, что у избранницы брови колесом проведены, а ясные очи – как у сокола… Только щечки у нее не были, как певали девицы, «что твои аленькие цветочки», но все поражались пышности и блеску ее кос. Шептуньи-боярыни, разумеется, не признавали, что девица как бы заглушала своей природной красотой их искусственную красоту. На что уж мама, и та не осилила свое дитятко и только слезами да крестами проводила ее на трудный путь царицы.
