— Да как это так! — возмутилась генеральша. — Всякая погань, дрянь будет тут нами командовать?!
— Всё может быть, — хмуро проговорил генерал. — Вся Россия теперь, как тот поезд, который сошёл с рельсов… Нас несёт прямо в бездну. Вот в Петрограде неделю тому назад, 25 октября, переворот совершился. Вооружённая чернь, солдатня, матросы захватили Зимний дворец, а министров арестовали.
— О боже мой! — ужаснулась генеральша. — А как же Керенский?
— Убежал. Ну да чёрт с ним, так ему и надо! Это он во всём виноват. Распустил народ! А теперь власть большевики захватили. Республику Советов объявили!
«Вот это здорово! — подумала Настуся. — В той газете, которую дядя Осип приносил, так и было написано: «Вся власть Советам!»
— Что же теперь с нами будет?.. — заохала генеральша.
— А что будет? Не знаю, — нервно ответил генерал. — Знаю только, что если бы не наши украинцы, то и в Киеве было бы то же самое, что и в Петрограде.
«Какие это украинцы? — удивилась Настенька. — Разве украинцы не хотят, чтобы была власть Советов? А дядя Осип говорил, что все рабочие хотят — и русские и украинцы!..»
— Штаб Киевского военного округа не существует, — продолжал генерал. — Его войска разгромлены рабочими отрядами. Но где два дурака дерутся, там выигрывает умный. Вчера в Киеве объявили, что власть полностью перешла к Центральной Раде[5].
— Ну и что? — допытывалась барыня.
— А то, во-первых, что у нас будет самостоятельное украинское государство. А во-вторых, на Украине появилась власть, которая приберёт к рукам и мужиков, и солдат, и рабочих. А ты смеялась: хохлы!
«Что это он говорит? — не понимала Настуся. — Что это за Рада в Киеве, которая хочет прибрать к рукам рабочих и солдат? Ведь Рады за рабочих и против панов! Разве бывают буржуйские Рады?»
Однако некому было ответить Настусе на её вопрос.
НАСТУСЯ ТОЖЕ ЗА РЕВОЛЮЦИЮ
Декабрь начался лёгким, сухим, мелким снежком. Казалось, город вот-вот укроется белым пушистым покрывалом. Но снежинки, чуть коснувшись земли, равнодушно катились по ней, цепляясь за мёрзлые комья и собираясь в ямках под забором. А полуголая земля по-прежнему беспомощно темнела серыми заплатами.
На улицах было неспокойно. Группами проходили вооружённые люди, где-то от Сенной площади доносился стук пулемёта. Редкие прохожие держались ближе к домам и ускоряли шаг.
Настуся, одетая в длинную, до пят, холодайку[6] и укутанная большим платком, выбежала из ворот корпуса и подалась на Куракинскую в аптеку. У Зои болел животик, и Настусю послали за лекарством.
