* * *
«Жаловаться не буду; буду как-нибудь жить, хотя голодно и силы убывают… О, как мы ценим черный хлеб!»
Сначала письма писались часто, чуть ли не ежедневно, потом разрешено было посылать три письма в месяц, потом — одно, а в 1943 году — даже одно письмо в 3 месяца. Письма задерживались, «пропадали», строчки из писем вымарывались цензурой. Однако часть писем и открыток Е. И. Яблокову удавалось передавать в почтовые отделения через вольнонаемных работников, минуя лагерную администрацию, что во многом объясняет степень их откровенности. В одном из писем 1943 года есть фраза: «Опять ограничены письма одним в месяц, но и у нас есть добрые люди, даже очень хорошие…»
Летом 1939 года условия жизни Яблокова несколько улучшаются. Сначала его отряжают на разведку ягодников и сбор ягод (все же не лесоповал!), а с середины ноября делают статистиком, переводят в «технический барак». В круге его общения оказываются заключенные из числа репрессированных западных украинцев («народ почтенного все возраста… Какое счастье — брань исчезла»). Он участвует в лагерной самодеятельности и даже пытается заниматься научной работой — выращивает на окне метелки риса. Он искренне недоумевает, почему его, квалифицированного специалиста-ботаника, нельзя даже в условиях несвободы использовать по профессии: «Даже лишенный на время политич. доверия и изолированный я мог бы выполнять скромную работу по специальности в каком-либо отдаленном месте с большей пользой и полной добросовестностью».
В январе 1941 года Е. И. Яблокова делают лаборантом в санитарной части — выполнять какую-либо другую, даже самую простую физическую работу он уже не способен из-за болезни. Но и этот труд становится для него непосильным. К тому же условия жизни заключенных во время войны заметно ухудшаются. Голод. Надежда дожить до встречи с родными тает с каждым днем. В письмах все чаще появляются строки размышления о жизни, о предназначении человека, о судьбе: «Стал „верить в судьбу“ — что не вернусь домой, пока не изменюсь как человек, то есть пока не поумнею, не подобрею, не стану более сильным волей…»
В 1943 году наступает полная нетрудоспособность. Е. И. Яблокова «актируют» как инвалида для отправки из лагеря на поселение. Дожидаясь отправки, он продолжал писать в Рязань. Длинные, на нескольких страницах письма читаются в семье вслух, перечитываются, обсуждаются. В самом начале своих мытарств Евгений Иванович написал жене пророческие строки: «Меня очень тронула фраза Ириночки, приведенная Юрой в письме ко мне: „Жаль, что папины письма кончились“».
