Она чувствовала, что предательски краснеет, и ей захотелось рассказать ему про англичанина, попросить его помощи.
– Все шушукаешься по углам с кухаркой, – добавил он. – Кто-то трезвонит тебе по ночам.
– Только один раз. Только один, а теперь я вообще не могу дозвониться до матери. И беспокоюсь, что с родителями там что-то случилось.
– Как только вернусь в Рим, загляну к ним.
– Когда едешь?
– Послезавтра. Выезжаю рано, но сегодня весь день буду здесь. Вот только съезжу на фермы и сразу вернусь, и целый день проведем вместе, а может, и завтра тоже. Надеюсь, ты подобреешь. Правда?
Нет, хотелось сказать ей. Не сегодня. Если сегодня, то лучше ей не станет.
– Сейчас, – сказала она, желая сменить тему и получить возможность уйти, – мне надо съездить кое-куда по делам. Я возьму наш фургончик, если там еще есть бензин.
– Это обязательно? Бензина у нас и так мало. Может, лучше возьмешь тележку с осликом?
– Дело касается моей картины…
Она помолчала. Сердце ее сжалось, и София подумала, далеко ли она зайдет в своей лжи мужу. Заметил ли он ее виноватый вид?
– Думаю, надо заказать для нее раму. Не хочется, чтобы она отсырела.
– А-а… Так ты ее закончила. Вот и прекрасно. Правда, похоже, скоро пойдет дождь. Может, съездишь в другой день?
– Я бы хотела довести дело до конца. И подарить портрет матери на день рождения.
Она посмотрела в окно. Небо было затянуто несущимися по небу мрачными тучами.
– Ну хорошо. Только будь осторожна. Когда я возвращался из Флоренции, самолеты коалиции расстреливали все, что движется. Возьми с собой Альдо.
– Обязательно. Мы поедем проселками, все будет в порядке.
Как только Лоренцо вышел, времени даром терять было нельзя, и София, даже не умывшись, быстренько оделась. То и дело поглядывая на фотографию родителей в серебряной рамке на туалетном столике и моля Бога об их безопасности, она подвязала волосы и накрыла голову платком, как делают все деревенские женщины. Собравшись с духом, прошла в узенький боковой коридорчик и шагнула в маленькую спальню. На этот раз мужчина лежал с открытыми глазами и с тревогой смотрел на нее.
– Мы должны перевезти вас в другое место, – сказала она. – Здесь для вас находиться небезопасно.
– Благодарю вас, – проговорил он слабым голосом и попытался улыбнуться.
– Вы англичанин?
Он проговорил несколько слов на итальянском.
– Когда я в первый раз вас увидела, вы говорили по-английски.
– Да. Вероятно, я был слишком… впрочем, я сам не знаю.
– Человек почти без сознания вряд ли станет говорить на чужом языке.
