— Что происходит? — он молчал, тупо уставившись в стену. — Макс?
Кто-то из находящихся рядом бросил короткое: «Бритый из 204-ой повесился». Осознание этого факта долго во мне переваривалось. Я не верил. Не хотел верить, мозг отказывался принимать данную информацию. Он ушёл, не оставив ни малейшей зацепки. Тогда, в девятнадцать лет, я впервые задумался о том, что человек как вещь в себе гораздо сложнее, нежели принято считать. И тот, кто сегодня смеётся, не обязательно счастлив. Да и что такое это пресловутое счастье? Мгновенное ощущение подъёма. Для того, чтоб выжить в мире, засранном желчными выбросами токсичных потребителей, мгновенных вспышек маловато.
После случившегося мы с Максом ушли в загул. Пили без продыху. Именно тогда я переселился к нему, подмазав коменде ликёром и коробкой «Merci». В один из таких пьяных дней сдуру переспал с девушкой из нашего блока. Девушка, мягко выражаясь, была так себе: полноватая, низкорослая, тусклые волосы вечно были собраны по-колхозному в соломенный хвост на затылке. Немногое, что в ней подкупало — нос. Нос был на редкость совершенным. Ни длинный, ни широкий, ни сплюснутый. От избытка мужского внимания она не страдала, поэтому, как сказал Макс, cклонить её к сексу — дело двадцати минут. Не берусь утверждать, что мне на тот момент обоссаться как хотелось трахнуть кого-либо, но я оставался девственником, и потребность заняться сексом обуславливалась банальнейшим любопытством. А произойдёт ли это с объектом тайных воздыханий или с соседкой в утягивающих кожные складки лосинах показалось не особо значимым аргументом. А зря.
Теория Макса оказалась действенной — уламывать девушку пришлось недолго. Тем вечером мы с пацанами в составе из пяти-шести человек отмечали день рождения сокурсника: пили в задымлённой комнате бюджетный портвейн, закусывая жареными кабачками, смотрели «South Park», бросаясь пошлыми шутейками. Алёнку я застал чуть позже на кухне, где она намывала жёлтую кастрюлю из-под супа. Развязно напросился в гости. Поначалу та для приличия с кокетством помялась, включила скромницу, но на поцелуй ответила и со знанием дела вникла в процесс, проявив нежданно напористую активность. Лёжа в её постели, я надеялся, что темнота поможет забыться, но ни атмосфера полумрака, ни фантазия не помогли перекрыть кислоту свежего пота и ощущение сбитых ляшек, крепко зажавших мой костлявый таз. Чувствовал себя тыквенным семечком в тесте, и вместо ожидаемого вожделения проснулся дикий приступ брезгливости, под действием которого, разумеется, ничего не вышло. Оргазм от прямого совокупления с женским телом, на который я рассчитывал, тогда по-прежнему остался неизведанным, зато тесто, в котором вязнул, оргазнуло. У соседки, в отличие от меня, это происходило не впервые, и когда до моего сознания дошло, что она кайфует, я не без физических усилий поднялся, оделся и ушёл, оставшись вконец обескураженным. Думалось, что, так как попытка секса развернулась на пьяную голову, утром не вспомню о случившемся, но впечатления оказались настолько отвратными, что в памяти рельефно отпечаталась каждая деталь, вплоть до застиранных лямок необъятного бюстгальтера, который я неумело стянул с дородного тела.
