не оказалось сегодня на полу.
Франсина поставила стакан в раковину и отправилась на поиски Лизы.
Затянувшийся переходный возраст дочери начинал ей потихоньку досаждать, но сегодняшний эпизод не укладывался в картину типичных истерик Лизы, как правило, спровоцированных месячными. Нет, тут что-то посерьезнее. Может быть, связанное со смертью этого черного парня.
Надо было мне догадаться, – подумала она.
Как она и подозревала, дверь ванной была заперта.
– Дорогая?..
– Оставь меня в покое.
По высокому, надломленному голосу девушки было очевидно, что она все еще плакала.
– Ты в порядке?
– Нет!
– Этот стакан – пустяк, милая. Выйди, пожалуйста. Тебе ведь к Фоксвортам через час, а ты…
– Я не поеду.
– Они рассчитывают на тебя. Выходи, и пойдем обратно за стол.
Спустя несколько секунд замок щелкнул, и дверь распахнулась. Лицо Лизы было красным-красно, глаза налиты кровью, на щеках – блестящие дорожки слез. К носу прижата салфетка.
Видя дочь в таком виде, Франсина поняла, что сама вот-вот разрыдается.
– Что с тобой, милая? – спросила она.
– О, мама! – Лиза рванулась вперед, обняла Франсину и крепко-крепко к себе прижала. Рыдания сотрясали ее плечи. – Я любила его! – выпалила она. – Я так любила его, а они его убили!
Покончив с бутербродом, Дениз Гундерсон согнула бумажную тарелочку пополам и бросила в мусорную корзину. Достав из охладителя печенье в шоколадной глазури, она надкусила его, предусмотрительно подставив ладошку на случай крошек, и, жуя, пошла в зал.
– Ну, фто у нас стесь? – спросила она с набитым ртом.
Ей было прекрасно известно что – пакет с тремя видеокассетами, что она взяла в прокате этим утром. Просто, оставаясь дома одна, она любила говорить сама с собой – хоть как-то нарушалась тишина.
Усевшись на пол по-турецки, она забросила в рот остатки печенья, вытерла пальцы о колготки и вытряхнула кассеты из пакета. «Соглядатаи», «Почти стемнело» и «Техасская резня бензопилой». Покачав головой, тихонько хихикнула и пробормотала:
– Отличненько. Самое то для беззаботного семейного просмотра.
Тому – точно понравится. Может, он их уже и видел, но разве это его колышет? Подобное он может крутить без остановки, и каждый раз будет ловить тот же кайф – что от первого раза, что от всех последующих.
Интересно, хватит ли ей духу позвать его?
Часы на плеере-кассетнике показывали 6:11 вечера.
Если собираешься вызванивать его, – подумала Дениз, – то самое время. Пока он куда-нибудь не намылился.
Стараясь игнорировать взволнованное трепыхание сердца, она поднялась на ноги. Пройдя на кухню, уставилась на телефон, висящий на стене, чувствуя себя чертовски неуверенной. Капли пота стекали по лопаткам.
