Однажды утром, раскрыв ставни, Мэме не увидела гераней и гортензий, их ночью украли. В тот же вечер с ней случился удар. Соседка вызвала врача, кровь в венах Мэме билась так сильно, что сломался тонометр. Ее отвезли в больницу. Были летние каникулы, не нашлось никого, кто мог бы ее навестить. Она сказала медсестрам, что одна из съемщиц в ее дворе была звездой мюзик-холла и обязательно навестит ее, как только начнется сезон, медсестры ей не поверили.
Эта женщина — З.[8] — навестила ее в Отель-Дьё[9]. Она принесла ей браслет. Мэме лежала в отдельной палате с телевизором. Чувствовала она себя хорошо, немного похудела, больше не ела жирного и сладкого. Она скучала по своей кошке, Григри, которую взяла к себе соседка. Цветную фотографию кошки она хранила на ночном столике. 3. навещала ее много недель подряд, потом она должна была уехать на гастроли. Вернувшись, она узнала, что у Мэме был еще один удар и ее перевели в Сальпетриер. Половина тела была парализована. Поскольку в той половине находился и речевой центр мозга, говорить Мэме не могла. Она лежала в общей палате корпуса нервных болезней, пристегнутая ремнями под белым покрывалом с зеленой каемкой к кровати-гробу. Увидев меня, она начала плакать и тереть мою руку. По зонду сразу же побежала струйка мочи. Ее сын Жожо, склонившись, говорил с ней, как с ребенком. У нее украли часы и халат. 3. надела ей новые часы на запястье и вынула из пластикового пакета все свои косметические принадлежности, за которыми специально зашла перед этим в гримерную. Она намазала ей губы помадой и накрасила веки. Я протянул Мэме карманное зеркальце с благостным рисунком, чтобы она могла на себя посмотреть. Она повторяла: да, да, да, да, да… на разные лады, будто длинную жалобу, то соглашаясь, то протестуя. Больше она не могла произнести ни одного слова. Мы протянули ей доску с мелком, и она попыталась с трудом начертить три палочки. Все мы в комнате замерли в ожидании, что эта женщина что-то сообщит, но должны были забрать доску, так как ее рука падала от усталости.
3. ее больше не видела. Через приятеля, работавшего в Сальпетриер, у нас был доступ к больничному дневнику, мы знали, что Мэме не может выздороветь, что она никогда не заговорит и не начнет двигаться, но может много лет вести растительный образ жизни. Ее снова перевели, теперь в заведение для стариков-калек и душевнобольных в пригороде, где больше ее никто не навещал. В субботу, когда обременительным больным выдают «коктейль», дарующий им долгожданную свободу, Мэме отправилась в мир иной. 3. не пошла на похороны, но Мэме больше не покидала ее снов. 3. с такой легкостью изображала весь мир, и стариков, и детей, но, несмотря на все старания, ей так и не удалось изобразить Мэме.
