Ничто не исцелит меня от моих желаний, кроме возможности их удовлетворить.
И только самые простые из них никогда меня не разочаровывали.
Вечная ошибка — просить у жизни чего-то иного, кроме того, что она может дать: удовольствия от ощущений или от созерцания; загадки тела и души — единственное, что достойно нас занимать, нас удерживать. Всё остальное — обман.
Триумф души — когда порой тяжелые тучи, омрачающие ваше чело, опускаются ниже, и гроза начинает бушевать под сердцем. Прислушиваешься к этому отдаленному рокотанию где-то в глубинах тела, в то время как взгляд проясняется, озаренный вечным жарким светом солнца.
Разумеется, есть те, для кого плоть — не более чем плоть; но когда она увлекает за собой весь механизм физического тела, когда она пробуждает в крови все древние мифы…
Для одних любовь — нечто вроде ежедневного триумфа, естественного, персонального, который произрастает из них, подобно прекрасной и священной лилии. Для других, напротив, это тяжкий повседневный труд, величайшая сложность, которую столь нелегко выносить, что они предпочитают отказаться от нее. Успех, достигнутый ценой слишком больших усилий, соседствует с отвращением.
Нельзя мерить всех людей общей мерой, когда речь идет об удовольствии. Одни совершенно безболезненно от него отказываются, они не созданы для него, удовольствие — это не их дело.
Мы и сами тоже отличаемся от самих себя. — «Не слишком гордись своим сегодняшним целомудрием. Это лишь потому, что вчера его у тебя не было».
Наслаждение никак не связано ни с возрастом, ни с красотой. Ты либо способен к нему, либо нет; ты более или менее к нему склонен. Подобная склонность делает для нас неважным или даже заставляет забыть предназначение любого органа ради восхваления его самодостаточного великолепия.
Удовольствие порой обладает собственным величием: когда ты готов смириться со всем остальным при одной только мысли о том, что оно существует, что оно вообще возможно.
Оттого, что я люблю X., и ради того, чтобы ему было позволено существовать в этом мире, я готов принимать этот мир таким как есть. То же самое можно сказать и об удовольствии.
Оттого, что я люблю X., и ради того, чтобы подтвердить его присутствие в этом мире, доказать, что он действительно есть, мне нужно только, чтобы мир продолжал существовать — почти таким же, и тогда я согласен принять все остальное.
Совершая утренний туалет на следующий день после особых празднеств, чувствуешь, как рука невольно задерживается на лбу, на губах, на кисти другой руки, словно ощупывая их впервые. Едва осмеливаешься пошевелиться, коснуться себя — из страха потревожить те следы, которые усеивают наши тела и украшают наши потайные места.
