«Молочник, полтора бидона, будьте добры, рассчитаемся завтра». Больше там ничего не было, так что я немного успокоился. Она решила, что владельца искать бессмысленно.
— Можете купить себе на них вкусненького, — сказала она.
Доктор закончил осмотр и объявил, что дама здорова. После этого он осмотрел дочь, которая раздеваться не стала.
— Ей совершенно необходимо кое-чего впрыснуть, — сказал он.
— Эй, эй, с чего вы это вдруг взяли, — воскликнула мать, — она ведь даже не разделась.
— Ну, — сказал другой доктор, — это по ней сразу видно.
После этого мать и дочь собрались уходить.
— Ваша дочь должна завтра в полдень зайти на прием, одна, — сказал первый доктор.
— А это дорого? — спросила мать.
— Нет, ничуть, — уверил ее доктор, — это мы ей задаром сделаем.
— А ей это не повредит? — спросила дама.
— Нет, ничуть, — уверил доктор. — Оно, правда, бывает, что распухнет маленько, — сказал другой доктор, — да потом все само собой пройдет.
Присутствующие взвыли. Тетка Вертера подозвала кельнера.
— А зверюшки будут? — спросила она, — собака с обручем?
— Нет, сударыня, — ответствовал человек, — это было на прошлой неделе.
— А что же теперь такое? — продолжала она.
Ей объяснили, что программа состояла из скетчей, чечетки и акробатики. Вертер во время беседы казался напряженным. Внезапно мне пришло в голову, что он, возможно, думал о том же, что и я, и вероятно, — о чем никто не знал — (потому что это была тайна) мы с ним были братья.
— Это нам не очень-то подходит, — сказала его тетя. — Мы уходим.
Я изо всех сил налег на лимонад. Представление достигло финала: дама с дочерью, ушедшие за кулисы после аплодисментов, появились вновь, и оркестр разразился дребезжащим грохотом. Внезапно все четверо нацепили парики, сделанные словно из половых тряпок или из ваты, и подступили к краю сцены. Музыка сменилась на медленную, заунывную мелодию. При этом все четверо принялись вихлять бедрами и слаженно запели:
— Делать укольчики мы не устаем! А игла сломается — пальчиком проткнем!
В конце они раскланялись под грохот барабанов. Мы вышли на улицу.
— На прошлой неделе было очень мило, — сказала тетя Трюс, — но это нам не очень-то подходит.
Я спросил себя, куда мы идем.
— Идите-ка купите себе что-нибудь, — сказала она вдруг, дала Вертеру деньги и отправила нас в продуктовую лавку. Там было довольно много народу.
— Вертер, — сказал я, пока мы стояли в очереди, — ты должен в воскресенье пойти со мной к моим дяде и тете. Я с тобой ходил, значит, в воскресенье тебе со мной можно. Ты это вполне заслужил.
