Это были два собранных из конструктора рычага, к каждому концу которых были присоединены угольные электроды от старой батареи; электроды были тесно придвинуты друг к другу; между ними висело голубое трескучее пламя. Все это было смонтировано на дощечке, которую Маартен поставил на пол. Он пригласил меня присесть рядом с ним на край кровати и посмотреть. Полотенца балдахина мы сдвинули в сторону.
— И ток-то не сильный, — сказал он. — Я туда поставил сопротивление. Можешь спокойно потрогать контакты, тебя не ударит. — Он уговаривал меня прикоснуться к ним, но я не решился. Чтобы отвлечь его внимание, я спросил, выключается ли аппарат сам по себе; на это он мне не дал ответа. Я почуял запах искр и уставился в темноту. Лицо Маартена было едва различимо в голубоватой тьме.
Чуть позже вернулись его родители. Маартен быстро спрятал прибор, но свечу зажигать не стал. Прислушавшись, он попросил меня сидеть тихотихо. Мы едва дышали. Его мать заглянула к нам, попробовала включить свет и что-то пробормотала; она так и осталась стоять в дверях. Я сжимал руками промежность и вслушивался в зазвеневшую тишину. Сердце мое колотилось, поскольку я полагал, что, когда нас обнаружат, последует что-то ужасное.
Она ушла, но Маартен по-прежнему не зажигал света. Мы так и сидели в темноте.
— Говорить будем очень-очень тихо, — сказал он. Я раскрыл рот, но промолчал. Расширенными глазами таращась в темноту, я тискал свою штуковину, чтобы определить, когда станет больно. Я решил, что мне пора удирать.
— Мне нужно домой, — торопливо сказал я, — а то взбучку зададут.
Маартен выпустил меня через окно. Я побежал домой и забрался на чердак. Хотя электрический свет был в порядке, я зажег свечу, которую хранил в рундуке. После этого я распахнул оконце, достал из-под черепицы картонную коробочку и вынул из нее листок бумаги. Окошко я оставил открытым, чтобы слушать как стучит где-то калитка (потому что поднялся ветер).
«Я — в Очарованном Замке, — написал я карандашом на обратной стороне листка, — но это дом-корабль Смерти. Я знаю: он будет поглощен бездной».
Внутрь пробрался сквозняк, от которого затрепетало пламя свечи, так что тень от моей головы заметалась по белой стене. Она походила на большую черную птицу без крыльев, но по воле таинственной силы все же могла летать и поджидала меня, чтобы причинить зло.
Складывая бумагу, я задумался, где бы мне ее лучше всего припрятать. Запихивать туда же, где лежала свернутая этикетка, показалось мне рискованным, поскольку мой брат мог обнаружить дыру. Место под черепицей выглядело столь же малонадежным: соседские мальчишки могут заметить из своих садов, как я прячу коробочку, и выдать это место моему брату. Я решил, что нужно сложить ее в крошечный квадратик и носить в кармане штанов. Тринадцать центов я оставил в коробочке, которую вернул на место. Пока не пришло время идти в постель, я сидел при свече.
