— Это тайная птица шпионского клуба, — сказал я, — потому что они его основали. Они очень подлые: сами боятся что-то делать и посылают птиц, чтобы письма забирать.
Мы ждали, когда птичка умрет, чтобы предать ее огню, но содрогания не прекращались. В конце концов я споро соорудил костерок из прошлогоднего тростника и попросил Вертера возложить на него птичку.
— Это наказание за шпионство, когда наш клуб строит водопады, — сказал я после того как Вертер выполнил мою просьбу. Я зажег охапку, но пламя постоянно гасло. В конце концов я растратил все спички, и мы бросили костер дотлевать. Начало смеркаться. Мы возвращались в подавленном молчании.
Неподалеку от дома Вертера мы зашли в бакалейную лавочку, и он купил лакричных конфет. Сначала я хотел подождать снаружи, но Вертер настоял, чтобы я вошел. Там было темно и пахло сырой землей.
Пока мы ждали, чтобы кто-то к нам вышел, я уже верил в то, что за прилавком скрывается люк, ведущий к обширным подземельям. Там живут земляные существа, которые прокрадываются среди древесных корней, как между колонн. Незаметно для Вертера я обеими руками вцепился в штангу, тянущуюся вдоль прилавка, чтобы меня неожиданно, не дав возможности сопротивляться, не утащили под землю.
Наконец вышла маленькая, бледная седовласая старушка и стала отвешивать нам лакрицу.
— Скажите, сударыня, — вдруг медленно, глуповатым голосом спросил Вертер. — Как, вообще-то, делают лакричные конфеты?
Женщина сказала, что не знает.
— Лакричные конфеты делают из специальной муки, — сказал я. — И из пахучих трав, которые растут под деревьями: они — самое главное; потому что муки тут совсем мало. — На самом деле у меня не было ни малейшего понятия о процессе изготовления лакричных конфет. — Странно как-то, — продолжал я, — что ты ничего об этом не знаешь. Ты вообще дурак какой-то.
Когда мы вышли на улицу, я сказал:
— Можно оставаться в клубе, если много знаешь. Иначе ты должен выйти из него. Потому что дураки нам в клубе не нужны. — Мы бесцельно побрели дальше, посасывая лакрицу. — Надо, чтобы у нас хороший был клуб, — глухо добавил я.
Мы зашли в укрытие на конечной остановке автобуса. Там, дрожа, уселись на грязном полу и довольно долго молчали. Наконец, я спросил, просто для того, чтобы что-то сказать, сколько лет его сестре. Я никогда еще ее не встречал.
— Девять скоро будет, — сказал он. Ветер усилился и со свистом скользил вдоль деревянных стен.
— У меня есть брат, он из дому убежал, — сказал я, — он сейчас на корабле. — Как только я убедился в том, что Вертер меня слушает, я продолжил: — Ему столько же, сколько и мне.
