— Это склеп Глубокой Смерти, — сказал я. Вертер не ответил, он вяло смотрел в сумерки. — Нам надо организовать клуб, — сказал я. — Тогда мы станем рыть склепы. Потому что они очень нужны.
Я внезапно вспомнил, что накануне нашел дохлого скворца и завалил листьями в уголке сада.
— Идем на улицу, — сказал я, — церемония начинается.
Мы отыскали мертвую птичку, после чего я развел костер из щепок. На нем я сжег тельце, клокотавшее бурыми соками. Остался странно пахнувший обгорелый комочек; я положил его в коробочку из-под фиников в форме лодки. Я быстро набросал горку земли, прорыл в ней туннель, оканчивавшийся тупиком, и укрепил стенки дощечками: туда затолкал коробочку; закрыв вход, я присыпал вершину холмика мелким пеплом.
«Тайная птица предана земле», — пропел я про себя. Я повторил эту фразу много раз, но не осмелился произнести ее вслух.
— Нам нужно организовать клуб, — вновь сказал я. — Если мы слишком долго будем ждать, появятся вражеские клубы, сам знаешь. — Я опять увел его в сарайчик, где зажег свечу. Потом я записал наши имена в старой карманной книжке-календаре, которую достал из-под ящика.
— Теперь существует клуб, — сказал я, нараспев прочтя вслух наши имена. — Он называется «Клуб Склепов», КС. Каждому, кто член клуба, мы в его саду можем склеп вырыть. Это очень важно.
— Ты же понимаешь, — продолжал я, — что должен быть председатель, ну, например, чтобы сообщать, что будет собрание. И лучше всего, если это будет тот, кто основал клуб.
Вертер кивнул, но я не думал, что он слушал внимательно. Я встал и прислонился к стене.
— Я — председатель, — сказал я, — это уже записано. Ты — секретарь, но это должно оставаться в тайне. Разумеется, ты — секретарь, но председатель заботится обо всем, что должно быть сделано: это всегда так. — Вертер поинтересовался, ограничиваются ли члены клуба только лишь рытьем склепов.
— Члены клуба еще строят мельницы, — сказал я, — это очень похоже на рытье склепов, ты же понимаешь. Потому что если кто умеет рыть склепы, кто первый это придумал, тот и главный всех мельниц. А если кто захочет клубу навредить, тому пипку отрежут. Теперь я точно расскажу, что это будет такой за клуб.
Однако, не зная, что говорить дальше, я отыскал какие-то старые шнурки, разделил их между нами и поджег. После того, как они сгорели, мы втянули в себя запах тлеющих шнурков. Я задул свечу, и в темноте мы, размахивая руками, принялись рисовать огненные полосы и круги, отсвечивавшие бледнолиловым; долго мы так сидели, думая о своем. Мне было грустно.
