Я ничего не понимала: она любит меня, даже зная, что была Пекинеса, даже зная, что я замужем… Но Валентина иногда меня просто пугала, казалось, она читает мои мысли.
Как ты думаешь, я бы сделала всё это, если бы на самом деле не догадывалась о твоих истинных чувств ко мне? — спросила она. — Мачедония, я, может, и монашенка, но никак не дура и прекрасно знаю что ты тоже меня любишь, а если я ошибаюсь, то просто скажи мне об этом, и клянусь, что я выйду из этой двери, и ты больше никогда меня не увидишь. Но даже если у тебя есть хоть самое маленькое сомнение, не раздумывай, мы будем жить вместе: я, ты и Армандо, к которому за это время я очень привязалась. Что скажут о нас деревенские? Дорогая моя, мы столько боролись со злыми пересудами, что сможем победить и эти, к тому же всё можно сделать тактично и с уважением, прежде всего к Армандо, который уже столько раз просил меня переехать к вам, потому что он хочет двух «жёнушек». Ты знаешь, с финансами у меня всё в порядке, мы будем заботиться о парне, как две сестры. Ещё раз повторяю, если ты не хочешь, я сегодня же уеду навсегда, — она произнесла эти последние слова, указывая на входную дверь.
Я не знала, что сказать. Валентина была права, я любила её и всегда пыталась скрыть это от себя самой. Возможно, я просто не хотела делать больно Пекинесе, возможно, я действительно считала себя «злобной душонкой» и думала, что принесу Валентине одни страдания… Я не знала, что сказать, поэтому просто выдала глупую фразу:
— Ну хорошо, если ты выйдешь из этой двери и уедешь навсегда, кто же мне будет делать уколы? Моя милая монашка!
Бог услышал её молитвы, и на своём жизненном пути она встретила любовь… Да, потому что Мачедония припала к ногам бывшей монахини и прошептала: «Люблю тебя… долгожданная моя любовь, люблю и всегда буду любить». Мачедония осознала, что её настоящей любовью была Валентина, а Пекинеса — это лишь мечта, затерянная во времени… «Люблю тебя, Валентина, люблю…» — продолжала повторять Мачедония.
Конец
