— Почему бы тебе не выйти за Дурачка замуж?
«Да она сумасшедшая», — подумала я, но промолчала. Если бы я и хотела настоящую семью, разве выбрала бы этого полудурка? У старухи явно не всё в порядке с головой. Но оказалось, что голова у неё работала даже слишком хорошо.
— Я прекрасно знаю, о чём ты думаешь, что Дурачок — тупица, простофиля, и ты права, но раскинь мозгами: у тебя нет ни семьи, ни дома, ни родных… Пекинеса так больше и не объявлялась… В глубине души мой сынок — хороший парень, он не будет просить завести детей, и вообще, он трудяга… подумай, Мачедо́, подумай как следует.
Пока Дурачок рассматривал фигурки футболистов, я рассуждала… всю свою жизнь провести рядом с мужчиной, который больше похож на ребёнка? Но почему? Моя судьба — Пекинеса, с которой у меня была бы прекрасная жизнь, наполненная любовью, а теперь мне приходится обихаживать старую каргу и перезрелого юнца. Вероятно, каждый рождается со своей судьбой, как говорила Нильде: «Это — карма». Но, безусловно, моя — самая дрянная из всех карм. Я всё думала и думала, а между тем шло время, и я практически свыклась с этим тоскливым ритмом деревенской жизни. Однажды вечером, когда мы с Луизеллой готовили вату для набивки матрасов, старушка показала мне всё приданое, которое сшила для своего единственного сына.
— Посмотри, девочка моя, — говорила Луизелла, — ведь ты мне в дочери годишься, шёлковые халаты, покрывала, расшитые кружевом канту, шерстяные пледы, скатерти, кухонные полотенца, простыни из голландского полотна, атласные расшитые одеяла из Дамаска, парча, сицилийская вышивка, блестящий шёлк с вышивкой и, наконец, недорогое постельное бельё из муслина, видишь, сколько божьей благодати? Девочка моя, ведь ты мне в дочери годишься… — она всегда приговаривала так, только я не понимала, что она имеет в виду.
И пока я смотрела на всё это добро, какой-то мужчина вбежал в дом с криками (тот факт, что в деревне никто не закрывал входные двери, меня страшно нервировал): «Бегите, бегите, синьора Луизелла, Дурачок упал с высоты…» Несчастная старуха рухнула на пол, даже не узнав, что хотел сказать этот человек… Я не понимала что мне делать, помогать ей или бежать к её сыну. Недолго думая, я помчалась к бедному Дурачку, оставив тётку лежать на полу. Я обнаружила здоровяка всего в крови, у него было опухшее лицо, кто-то крикнул: «Давайте отнесём его к медсестричке». Кроме того, что эти деревенские были невеждами, так ещё и идиотами, они хотели отнести травмированного человека к простой «медсестричке». Тогда я взяла ситуацию в свои руки: остановила машину и отвезла Дурачка в ближайшую больницу, и совершенно правильно сделала, потому что у него оказались сломаны носовая перегородка и несколько рёбер. В больнице сказали, что нужно понаблюдать за ним ещё какое-то время, поэтому я вернулась в деревню, чтобы привезти парню пижаму. Стоит ли говорить, что я увидела в доме: сюда сбежались почти все женщины деревни, а Луизелла безутешно рыдала в кресле, и то одна сердобольная соседка держала тётушку за руку, то другая вытирала нос и слёзы. В общем, какой-то карнавал с шутами.
