А сейчас давай поговорим о расах. Ну зачем, зачем, спрашиваю я, ты сотворил людей со столькими цветами кожи? Неужели нельзя было оставить только один оттенок? Ну я не знаю, цвет глицинии, тёмно-лиловый, цвет звёздного неба, нет?! Тебе вздумалось сделать по максимуму: белый, чёрный, жёлтый, красный, таким образом ты создал и расовую ненависть. Тебе ведь известно это? Я могу понять историю с Вавилонской башней, когда ты перемешал все языки, потому что люди хватили лишнего, но с цветом кожи тебе надо было быть поаккуратнее. Прости меня великодушно, что мне приходится это говорить, но тебе надо брать ответственность за свои поступки, и не делай вид, что тебе всё равно, подумай хорошенько, не строй из себя, как обычно, упрямого осла. Прошу тебя, веди себя хорошо и счастливого Рождества!».
Закончив письмо, я вручила его докторше, она внимательно прочитала, потом посмотрела на меня и воскликнула: «Ты сделала всего одну ошибку — обратилась к Господу на ты…» Она положила письмо под ёлку и ушла, а я подумала: «Кто из нас более сумасшедший… как же так, мне хотелось сделать по-другому, перевернуть всё вверх дном, сбить с толку, а докторша удостоила меня таким странным комментарием? Может, она приняла меня за ненормальную?» Тут мне пришло в голову, что я забыла написать адрес получателя на конверте. Тогда я обратила к Господу молитву, правда, представившись другим именем, мне не хотелось рисковать, встала на колени и, как и все воспитанные люди, сказала: «Приятно познакомиться, Роза Спина».
Враньё!
«Аве Мария, мать моя и Матерь Божья.
Аве Мария, слава Богу, Господь с тобой.
Почему иногда тебя нет рядом со мной?
Ты Благословенная среди всех благословенных, и Благословенен сын твой, Иисус.
Санта-Мария, мать моя и Матерь Божья, помолись за меня, за себя, и за всех грешников, и за смерть нашу, да будет так… Аминь.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа».
Я всегда была очень религиозной католичкой, но попы… священники всегда выставляли меня из дома Господа нашего. Они говорили: «Ты странная, непонятно, кто ты, слизень? Аморфное существо, кривое и уродливое, верблюд без горба? Ты кто? Изыди, сатана».
На это я отвечала, что я хорошая девушка, добрая и нежная малышка, но они молчали… Обитатели колоколен прогоняли меня, как бешеную собаку с чесоткой, и я, как больная собака, говорила, что только хотела помолиться Господу нашему, молитва помогала выйти из моей головы всем дурным и тяжёлым мыслям… вон, уходите прочь, дурные мысли, вон, вон. Но священники не проявляли милосердия. И вот тогда я превращалась в коварную, жестокую… а они говорили: «Уходи отсюда, а не то мы вызовем полицию — и тебя арестуют, мы отправим тебя в тюрьму, как грязное животное, мы надолго упечём тебя туда».
