. Повалялась с ещё одним косячком и кофейком и только потом отправилась в кровать. Натягивая на голову стылую простыню, я вдруг подумала, что, наверное, надо было спровоцировать Джорджа обнять меня, а потом сказать ему, что я на самом деле не коренная лондонка, а приехала из Эссекса. Вообще-то я выросла в Гриноке, в Шотландии, но после переезда в Лондон так срослась с местной культурой, что большинство людей принимали меня за уроженку столицы. Гринок во многом был по отношению к Глазго тем же, чем Джерси — по отношению к Манхэттену или Эссекс — по отношению к Лондону; хотя некоторые из тех, с кем я познакомилась в «Смоуке», имели кое-какое представление о том, как в самой Шотландии относились к моему родному городу. Вымотанная, я спала дольше, чем собиралась, и пропустила демонстрацию против применения бомб, на которую обещала прийти. Я должна была метафорически сжечь своё пальто из бобрика. Кампания за ядерное разоружение служила своим целям. Лондон ходил ходуном, и нам, презирающим условности, по-настоящему хотелось именно лучшей жизни — а путем к ней была химия.
Одной из привлекательных сторон работы в «Генерале Гордоне» была вертикальная линейка людей, которые там бывают. Кроме бизнесменов, мне доводилось встречаться с политиками, аристократами, артистами и гангстерами. Цвет криминалитета, склонный избегать внимания публики, как и те, кого отлично помнят до сих пор, особо себя не выставлял. Самый типичный пример известных в преступном мире транжир собственного времени — Ронни и Реджи Крэй[24]. Внешне Крэи впечатляли, но глубже — они были полным фуфлом; они были не более реальны, чем гангстеры из голливудских фильмов, по образу которых они себя и лепили. Крэев описывали как бандитских сутенёров, но точнее было бы назвать их пидорами-сводниками. И хотя в Ист-Энде они со своего вымогательского рэкета пятаки-гривенники получали, настоящие деньги крутились наверху, в Вест-Энде — именно там они концентрировали усилия по предоставлению богатым джентльменам грязных услуг. Однако настоящий кайф и основной доход Крэи получали не от сутенерства, а от неизбежно следовавшего за ним шантажа. Говорили, что близнецы Крэи снимали мальчиков так же часто, как и их клиенты. Рональд не скрывал своих сексуальных пристрастий, тогда как Реджи был педиком тайным. В начале шестидесятых гомофобия ещё была официально разрешена и подтверждена несколькими приговорами «к тюремному заключению», что играло Крэям на руку, когда дело доходило до вымогательства, но в то же время усиливало чувство собственной незащищённости у Реджи. Он платил девочкам из «Гордона», чтобы те пошли с ним в отель; но оказавшись в номере, он только пил. Он считал, что если то и дело показываться на людях с разными официантками, это будет лишней рекламой его дутому имиджу гетеросексуала. Мне несколько раз оплачивали сидение с братьями по разным случаям, но только когда я забеременела, у Реджи нашлось для меня применение получше, чем быть дешёвой декорацией для него.
