Когда в июне 1969 года я вернулась из Индии, Лондон стал другим. И я тоже. Те из нас, кто был частью зарождавшейся контркультуры самого начала шестидесятых, к этому времени мучились перегоревшим пост-хиппизмом. Мне было двадцать пять, и приобретённое мной пристрастие к белому служило мне пропуском в альтернативные круги не меньше десяти лет. В течение пяти лет я почти постоянно употребляла опиаты и вернулась в Лондон с сильной зависимостью. Первый раз я попыталась завязать в Греции, летом шестьдесят седьмого, и обнаружила удивительное: сойти с иглы оказалось не так уж трудно, а вот не вернуться на неё — это серьёзная проблема. Лондон уже не свинговал так, как это было, когда я уезжала из столицы — в шестьдесят девятом он вместо этого умирал. Из моего круга, кинорежиссёр Майкл Ривз ко времени моего приезда был уже мертв, так же как и множество менее известных людей, и почти все — от передоза. После возвращения к своей привычке я мало чем могу поделиться кроме нескольких газетных вырезок с моими фотографиями в качестве модели — я провела полтора года в Афганистане, Индии и Непале. Я поехала на восток с Джордано, пытаясь склеить обломки своей жизни, но она вновь разбилась ещё до того, как мы прибыли в наш первый пункт назначения. Наши попытки духовного возрождения оказались бесплодными. Встретившиеся нам разнообразнейшие самопальные мистерии были направлены в основном на выкачивание денег, а не на достижение согласия с божеством.
После того, как во время путешествия по окраинам Индии у нас сломалась машина, Джордано бросил меня в Кабуле. У него была с собой здоровенная картина, заказанная за комиссионные какой-то галереей в Бомбее, и ему нужен был человек, который её бы туда отвёз. Перевозчиком оказалась Мэри. У неё имелась нога, парализованная после перенесённого в детстве полиомиелита, машина и деньги. Характер у неё был веселый, так что она пришлась Джордано весьма по душе, и у них завязался роман. Мэри была наркодилером и приехала в Кабул за оптовой партией гашиша, который затем намеревалась перепродать (с соответствующей выгодой) распространителям, кишевшим в Гоа. К тому времени, как Джордано оставил меня в Кабуле, у меня уже кончились деньги, отложенные на эту поездку. Впрочем, я знала, где можно весьма неплохо подработать, так что нищета в скором времени мне не грозила. Однако даже работая танцовщицей в одной только юбочке на пятом этаже отеля «Спинца» (а по местным стандартам эта работа оплачивалась очень неплохо), я не смогла бы накопить столько, чтобы хватило оплатить перелёт в Индию. Будь это летом, здесь было бы полно богатых туристов, приехавших прожигать деньги. А вот зимой клиентами этого отеля в западном стиле оставались только зажиточные местные. Эти люди были намного лучше, чем большинство их соотечественников, но они, в отличие от приезжих американских бизнесменов, не могли позволить себе спускать на меня доллары. В конце концов, местная представительница организации «Субуд»
