Перед тем как уехать, Хюльда побеседовала с двумя иракцами. Один из них сносно говорил по-английски, так что диалог в основном велся с ним. Мужчины находились в Исландии уже больше года и были явно рады пообщаться с инспектором полиции, – вероятно, в их глазах Хюльда воплощала все органы власти. Прежде чем перейти к делу, ей пришлось выслушать поток критики и жалоб на судопроизводство и на то, как несправедливо обращаются с людьми в их положении. Выяснилось, что они помнят Елену, но в основном по причине того, что она так внезапно умерла. Они с ней никогда не разговаривали, поскольку не знали ни слова по-русски, так что вести беседы с Еленой просто не могли.
Хюльда поблагодарила Доуру и попросила сообщить, когда вернется сирийка. У Хюльды еще теплилась надежда на то, что от нее она сможет узнать хоть что-то стоящее.
– Я сообщу, – пообещала Доура, но Хюльда не питала иллюзий насчет того, что это станет приоритетом в списке ее дел.
Вернувшись в Рейкьявик, Хюльда стала выяснять, какой адвокат вел дело Елены. Ей потребовалось сделать пару телефонных звонков, чтобы узнать, что это был юрист среднего возраста, который до этого несколько лет работал в полиции, а потом уволился и открыл собственную адвокатскую контору. Он помнил Хюльду и с радостью согласился на встречу.
– Я вам вряд ли смогу помочь, – сказал он дружелюбно, – но вы все равно приходите. Знаете, где мы находимся?
– Я найду. Можно приехать прямо сейчас?
– Разумеется, – ответил ее собеседник.
Адвокатская контора располагалась в центре города, но ничего выдающегося собой не представляла – в приемной даже не было секретаря. Навстречу Хюльде вышел сам Алберт Албертссон и, словно прочитав ее мысли, сказал:
– Да, мы тут без изысков – не тратимся ни на что лишнее и беремся за любую работу. Рад вас видеть.
Алберт был любезен в обхождении и обладал приятным, мягким голосом, как у радиоведущего, который беседует со слушателями поздним вечером на фоне успокаивающей музыки. Красавцем Алберта назвать вряд ли было возможно, но черты его лица внушали доверие.
Алберт провел Хюльду в кабинет, который по всем статьям отличался от комнаты в общежитии, где она побывала ранее. На стенах здесь висели картины, а на полке возле стола были расставлены фотографии. Стопки бумаг занимали все возможные поверхности.
– Значит, вы теперь ведете это дело? – спросил Алберт, когда они уселись.
После недолгого колебания Хюльда ответила:
– В настоящий момент да.
